О доблестном рыцаре Гае Гисборне - [2]

В домах оставалось тихо, хотя он видел, как подрагивают занавески. Армстронг пошел к колодцу и, вытащив ведро с водой, жадно припал к нему, как умирающий от жажды конь.

Двое из отряда, не дождавшись, чтобы кто-то вышел, развернулись на куриное квохтанье и почти одновременно выпустили стрелы. Послышался истошный куриный крик, стрелки захохотали и выпустили еще по две стрелы, и каждый раз слышно было, как бьется о землю подстреленная птица.

Потом они развели огонь посреди улицы и жарили на вертелах уже почищенных и выпотрошенных кур. Впрочем, все у костра сели так, чтобы никто не подобрался незамеченным, и при кажущейся беспечности каждый видел, что за ними постоянно следят десятки пар глаз.

Наконец, после долгого ожидания, из крайнего дома вышел старик, двинулся к ним, едва передвигая ноги.

Армстронг сказал ему навстречу насмешливо:

— Дед, ты бы лучше дочку, а еще лучше — внучку прислал! Мы бы с ней быстрее обо всем договорились.

Старик остановился, лицо непонимающее, а Гай, который владел французским так же, как и английским, сказал приветливо:

— Садишь, старик, раздели с нами ужин. Прости, что без спросу, но вы сами спрятались, а мы очень уж оголодали…

Старик чуть приободрился, слыша родную речь, поклонился и сказал дребезжащим голосом:

— Берите, что хотите, только оставьте нам жизни и не бесчестите наших женщин…

Гай сказал с неловкостью:

— Нам нужно совсем немного, а бесчестить никого не собираемся. Переведем у вас дух на сутки… может, на двое, а потом отправимся дальше. Не бойтесь нас.

Армстронг заметил с блудливой улыбкой:

— Зачем же бесчестить? Я слышал, француженки весьма легки на такие дела…

Гай спросил благожелательно:

— Неужели будете сидеть, запершись, сутки или двое? Пусть выходят. Опять же, утром надо скот выгонять на пастбище, воду брать из колодца… Да и вообще… если бы мы хотели, неужели не смогли бы выломать двери в любом доме?

Старик постоял, послушал, лицо древнее и пожеванное, словно старая одежда, пролежавшая сто лет в сундуке, глаза совсем выцветшие от старости, такому в самом деле помирать не страшно, еще раз поклонился и сказал слабо:

— Я передам ваши слова, господин.

Он повернулся с трудом, слышно, как жутко скрипят суставы (у телеги с несмазанными колесами, что везет тяжелый груз на гору, и то тише), тяжело пошел вдоль домов, едва передвигая ноги.

У каждого дома он останавливался и что-то говорил у окна с закрытыми ставнями, но Гай уже смотрел на могучую фигуру Хайдуна, за которым дружно топают его верные соратники Сэм и Нил, луки за спиной, морды довольные.

Хайдун опустился рядом, быстро зыркнул по сторонам.

— Всего один, — шепнул он. — Жаль, совсем мальчишка. Видимо, послали за подмогой. Или поднять тревогу в других селах.

— Где он сейчас? — спросил Гай тоже шепотом.

— Отнесли подальше в чащу, — объяснил Хайдун. — В овраге забросали ветками, никто не увидит.

— Да мы и не собираемся никого выпускать, — ответил Гай. — О мальчишке молчи. Пусть думают, что добежит и приведет помощь.

— Пока ждут и надеются, — сказал Хайдун понимающе, — не будут разбегаться? Это хорошо, будут сидеть тихо.

— А мы тем временем уйдем, — пояснил Гай.

— Ты прав, командир, — сказал Хайдун с одобрением. — Незачем народ волновать…

— Командир всегда прав, — заметил Сэм. — Ну, давайте начнем?.. А то у меня живот к спине присох!

— А у меня все еще сарацинский песок в желудке, — буркнул Нил.

— Еще не дожарилась, — пояснил Гай.

— Да я и сырую сожру! — заверил Сэм.

Гай присматривал за порядком, удерживая, чтобы не ринулись вышибать двери, а за это время лучники, не удержавшись, подстрелили еще трех толстых гусей, быстро выпотрошили и тоже взялись жарить там же на костре посреди улицы.

Солнце перешло на другую сторону неба, Гай сказал негромко:

— Армстронг, отправь двоих на ту же тропу. Так, на всякий случай.

— Думаете, кто-то попробует еще за помощью?

— Или решит просто сбежать, — пояснил Гай. — Здесь понимают, можем и сорваться.

— Ладно, — сказал Армстронг, — буду менять их через каждые три часа.

Лучники ушли вроде бы шарить по сараям, затем задами вышли к лесу и приготовились сторожить тропу.

Солнце опускалось медленно и величественно, в небе громоздились пылающие горы, где разверзлись исполинские бездны огненных пещер. Гай смотрел с трепетом в душе, ничего подобного не видел в Англии, где небо всегда затянуто низкими и плотными тучами, где даже солнце видишь два-три раза в году.

Со стороны болота начало приближаться стадо коров, все упитанные, у каждой отвисающее до земли, разбухшее молоком вымя. Следом мальчишка-пастушонок, испуганный и ничего не понимающий, Гай послал Хайдена и Армстронга встать между коровами и веселящимися лучниками, чтобы ни у кого не было соблазна подстрелить еще и корову, и вообще чтоб оставались у костра, пока коровы не разбредутся по домам.

Измученные долгими блужданиями по бесконечному лесу, люди заснули у костра, а Гай долго сидел, прислушивался к затихающим крикам птиц, потом слушал, как в ночном воздухе солидно гудят майские жуки, раздался смачный хруст, летучие мыши ловят их достаточно умело…

В полночь послышался далекий женский крик, но как Гай ни прислушивался, везде снова тихо, решил, что спросонья вскрикнула какая-то птица.