О дереве судят по плодам - [67]

Нет, не туча. Так что же? Ах, да — это лысухи! Ведь осень уже!..

Стая, которую заметил Сапар, была огромная. Летела она неровно: то снижаясь, то резко взмывая вверх. Менялись и ее очертания: то она напоминала тонкую полоску, то почти круглый темный шар. Наконец, стая опустилась на воду, и где? Почти у самого берега! Сапара так и бросило в дрожь — закипела в нем охотничья страсть.

Взволнованный увиденным, он рванулся вперед. Сейчас он придет, на базу и сообщит ребятам радостные новости: о разрешении на выход в залив и о прилете лысух. Он думал, что ребята давно уже на ногах. Но войдя в общежитие, убедился, что его прихода никто не ожидал. Все спали.

— Подъем! — скомандовал Байрамов.

Первым проснулся Байгильдин.

— Что ты шумишь, начальник? — буркнул он, протирая глаза.

— Отставить разговоры! — строго сказал Сапар. — Прошу подготовиться к выходу в залив.

Людей словно сдуло с кроватей.

— Ура, ребята! Да здравствует «Черная пасть»! — закричал своим зычным голосом Байгильдин. Он был в одних трусах и теперь казался еще могучей, чем обычно.. Его руки, грудь, спина бугрились упругими мышцами. Риф подбежал к Виктору Кашину, обхватил его железными ручищами и, имитируя борьбу, начал клонить то в одну, то в другую сторону.

— Отпусти, дьявол! Слышишь? Отпусти, говорю, — кричал, вырываясь, Виктор.

…Минут через пять отряд уже грузился. Крытый вездеход, стоявший у подъезда, принимал в свое чрево снаряжение экспедиции: молочные фляги с питьевой водой, рюкзаки, спальные мешки и специальные приборы: грунтоносы, барометры, гидрометрические вертушки, ареометры.

Съестные припасы, состоявшие главным образом из консервов, взяты из расчета на одни сутки. На этот же срок была рассчитана и программа научных исследований. Сапар предполагал пройти по прямой вглубь залива не дальше, чем на двадцать миль, замерить глубину, скорость и направление течения, температуру и плотность воды, отобрать пробы рассолов, новосадочный грунт и вернуться назад.

Если бы его воля, Сапар и дольше пробыл бы в заливе, суток бы десять, пятнадцать. Ему так хотелось побывать на всех его станциях, расположенных в виде огромного треугольника, позволявшего охватить наблюдениями всю акваторию Кара-Богаза. Ценность этих наблюдений заключалась в том, что они являлись продолжением исследований, проводившихся учеными на протяжении многих десятилетий, а также в том, что по ним можно судить об изменениях, происходивших в гидрохимии залива.

Но предписания синоптиков Сапар нарушить не мог.

…От базы экспедиции автомашина прошла до паромной переправы, что в самом начале пролива. Его надо было пересечь и свернуть на северо-восток, в сторону залива.

Когда автомашина подошла к берегу, паром уже был у причала. Сапар, сидевший рядом с шофером, увидел знакомую фигуру паромщика, старого казаха, одетого в белую рубашку и белые просторные шаровары. Старик махал руками, приглашая шофера смелее въезжать на паром.

Каждый раз, пересекая пролив, Сапар не переставал восхищаться простым и оригинальным устройством парома. Если на него смотреть сбоку — это большое корыто с длинным металлическим тросом, перекинутым через весь пролив. На тросе несколько блоков. С боку парома — две лопасти, опущенные в воду. Если их поставить под острым углом, вода, ударяя в лопасти, погонит паром в нужном направлении.

Момент отплытия Сапар не заметил. Движение «самоходного корыта» он скорее ощутил по тому, как заскрежетали блоки на тросе.

И вот паром уже на середине пролива. Быстрая вода бьет в его левый борт, обтекает с обеих сторон и сливается в пенистый бурун.

Паром плавно остановился у причала. Машина съехала с него и свернула направо. Едва приметная тропинка завиляла среди песчаных наносов, и пролив то появлялся, то исчезал из виду.

Было еще утро, когда отряд подъехал к заливу, откуда открывался вид на водопад и на «Черную пасть». Широко разносился шум падающей воды. В конце пролива огромные плиты крепкого песчаника разделили его на несколько рукавов.

Самый большой остров в заливе лежал напротив пролива. Он густо зарос гребенчуком и своими очертаниями напоминал сапог. Между голенищем и носком этого сапога, в удобной бухточке стояла экспедиционная фелюга. Погрузив имущество в «дюральку», сюда и приплыли члены экспедиции. «Дюральку» они оставили на острове, а сами вместе с вещами перебрались на фелюгу. Из ее трюма на палубу были извлечены пустые ящики, бутылки, банки, приборы. В машинном отделении орудовал Байгильдин. Рослый, сосредоточенно-серьезный, он деловито хлопотал возле дизеля, тщательно протер его, смазал и только после этого завел. Из машинного отделения вместе с запахом масла слышалось ровное урчание мотора.

Развернувшись, фелюга взяла курс на северо-восток, в глубь залива. Виктор Кашин стоял за штурвалом и вглядывался вдаль. Он первым хотел заметить деревянный шест над водой, вешку, которой обозначена первая станция, чтобы скомандовать Байгильдину: «Стоп!». Она, эта вешка, вот-вот должна была появиться, но почему-то не появлялась. За этим же следили Сапар Байрамов и Аман Солтанов. Облокотясь на леерное ограждение, они стояли рядом и молча смотрели на безбрежную водную гладь. Сапар думал о том, как изменчив и многокрасочен цвет воды в заливе. Возле Большого острова она зеленая, как в море. Едва отплыли — и она уже сиреневая, а потом будет розовой, голубоватой, синей, белесой. Удивительно то, что всю гамму цветов карабогазской воды повторяют гигантские гребенчуки, что так роскошно и долго цветут на островах, недалеко от пролива.