О чем спор, господа сетевики! - [8]
Правда, на мой взгляд, если и может в чем-то быть оправдан подобный подход к решению проблем посредством Bubble-Gum — литературы, то лишь в борьбе с наркоманиями и революциями. Хотя с другой стороны, чем лучше тупой, примитивный, неразвитый, бездушный циник с дремлющим сознанием и с растревоженными как улей инстинктами агрессии и сексуального и, например, потерявшего над собой контроль, но не душу наркомана. Вспоминается, как в начале моей психологической карьеры мне пришлось консультировать больного наркоманией. Так вот пообщавшись с его родителями и братом, я пришел к полному и неожиданному убеждению, что если в этой семье провести рейтинг человечности то все вместе взятые показатели мамы, папы и брата возведенные даже в куб не превзойдут душевности их несчастного родственника, который в чем я не сомневаюсь чтобы спасти свою душу в агрессивно-растленной родительской семье, кстати, крайне материально и социально-благополучной, нырнул как в омут в наркоманию. Но вернемся к технологиям. И вот к нам пришли психологические технологии Галливудских бизнесменов — алхимиков, которыми слишком дорогим для массового производства вдохновению и творческой интуиции, нашли недорогую замену в виде качественно и количественно дозированных сенсорных стимуляций примитивных инстинктов, а чутье и мастерство заменили новейшими психологическими технологиями. В общем, получилась первоклассная имитация жизни — "дешево и сердито". Тут приходит в голову аналогия с теософским понятием "живой труп" что есть тело, сохранившее способность жить, питаться, передвигаться, но лишившееся души и фактически умершее. Эти виртуальные упыри для нас не менее опасны, чем в сказках. Легко узнаваемые всегда на одно лицо смазливые клоны Голливуда, лишенные вкуса, обмусоливают все, что только можно, умудряясь делать практически одно и тоже раза по два по три. Вызывая при общении с собой отвратительное чувство, словно с тобой разговаривают как с последним идиотом. Конечно, и у Голливуда есть прекрасные фильмы, но они такая же редкость — ибо хорошего много не бывает. То же самое произошло с литературой. "Зачем писать по-своему, по авторски, народ не поймет, а пока поймет от тебя одна тень бесплотная останется" скажет раздраженный творческими поисками автора, нервничающий издатель. "Ведь есть немало признанных авторитетов, нужно взять их манеру и стиль, может быть общую идею, от одного одно от второго другое". На что автор поморщится, а издатель в ответ "Учиться нужно у великих, а не брезговать, нужно чтить преемственность, свое потом как приятный деликатес читателя в последнем томе. Читателя нужно приучать к себе к своему стилю, постепенно, словно к миске" Нет, скажет автор "я должен вложить что-то принципиально новое, и никого не хочу приучать и ни к какой миске". Издатель, переживая за тираж и вложенные средства, что уже вылетают в трубу творческих метаний автора, дипломатично подсказывает "ничего принципиально нового в мире нет, кроме хорошо забытого старого, а для того чтобы купили книгу, нужен бросающийся и цепляющий с первых строк стиль, Ваш, безусловно, хорош, но массы к нему не привыкли, а привыкнут они только в том случае если вы перед этим прославитесь. Дорогой мой вы же прекрасно пишите, легко у вас прекрасная речь, так что же вам еще нужно?". И снова продолжит "Друг мой, известность — это капризная и холодная стерва, что бы добиться ее расположения к себе и не стереть об асфальт колени, увы, вспомните Пикассо, как он писал свои ранние картины — это была просто прелесть, но кто понимал ее, единицы, настоящие слава и известность пришли к нему после того, как он, обозлившись на равнодушную публику, надругался над ней, эпатируя ее уродством кубизма и что в итоге — прославился. После чего, вот ведь вредный какой, признался, что намеренно раздражал ее изувеченными в расчлененном камне человеческими телами и заявил, что кубизм себя исчерпал! Но слава с тех пор так и осталась при нем. Дорогой мой тут подход нужен как к женщине "Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей", вспомните сиятельного Александра Сергеевича, отнесся к ней всерьез и ты ей не нужен, она тебя высосет и выбросит, славы стяжают целеустремленные в искусстве, а не любящие его. А содержание, об уникальности которого вы так печетесь, друг мой, его понимают единицы, да и то к концу произведения". (Лож и лесть сладки, липки и убедительны). После чего что бы подтолкнуть автора к действиям, издатель дает ему своим напыщенным молчанием, понять, что это последний эксперимент с его творческой уникальностью. Да живы еще герои Фауста и Мефистофеля. Конечно, хочется думать что-то, что я только вам привел как пример, всего лишь чистая фантазия, в данном случае да. Но выдумать ничего нельзя, а потому даже самая изощренная ложь и фантазия сшита из лоскутков правды и реальности. А потому многим авторам, судя по тому, как и что они пишут, даже не нужно объяснять премудростей цинизма, кроме того, у их творчества нередко оказывается очень красивое личико, пока не обнаружишь, что скрывается за маской красоты. Конечно, работать с ремесленником удобнее, он надежнее, не зависит от капризного вдохновения, может писать в самых невероятных условиях, и «косить» под кого угодно, ну просто не автор, но работник — клад. Так вот если текст подобного ремесленника угодит в сетевую библиотеку, и с ним ознакомятся подробнее, чем это возможно у ларька или в отделе магазина, его уже точно не купят. Хочу извиниться перед издателями, приведенный мною пример не должен бросать на многих из них тени, что с редким терпением и смирением переносят все авторские капризы, не наступая на их индивидуальность. Хотя, что и говорить все мы служители своего храма, и вынуждены считаться с его правилами и законами.
