О чём молчит лёд? О жизни и карьере великого тренера - [51]

Однако положительных моментов, которые привнесли эти изменения, тоже хватало. Резко возросла сложность исполнения связующих поворотов. Соревнования были застрахованы теперь от таких случаев, какой произошел с Писеевым, когда он поставил паре Ирина Роднина — Александр Зайцев 5.9 за технику и 6.0 за артистизм, при том, что Ирина сделала одинарный сальхов вместо двойного. Теперь можно было надеяться на то, что судьи не станут так явно закрывать глаза на технические промахи спортсменов, и фигурист с двумя падениями уже не станет чемпионом. Хотя, забегая вперед, отмечу, что Олимпиада в Сочи показала: количество падений для завоевания олимпийской медали не лимитировано.

В тот момент на развитие Жениной карьеры повлиял не новый формат судейства, а уход Ягудина из спорта. Конкуренция, стремление к лидерству обязательно подразумевают кого-то, кто дышит тебе в затылок, в спину. Однако сложившаяся обстановка не помешала ему оставаться первым в мире фигурного катания.

Известная журналистка Елена Вайцеховская, олимпийская чемпионка по прыжкам в воду, которую можно считать самой опытной персоной в мире прессы, пишущей о фигурном катании, как-то написала большой материал, который назывался «Одинокий король». Он имел не совсем доброжелательный оттенок. Основной его мыслью было то, что соревноваться Плющенко было не с кем, а следовательно, его победы сильно теряют значимость. Но на самом деле эта мысль неправильно отражала тогдашнее положение дел, потому что в любой сфере человеческой деятельности прогресс не остановить. Зрело очень сильное новое поколение спортсменов, и сдержать его натиск в дальнейшем было крайне непросто. И Бриан Жубер, и Стефан Ламбьель уже владели и методическими приемами, и техническими способами реализации сложных движений, многооборотных прыжков.

Так продолжалось по меньшей мере два года. Стало понятно, что, если у кого-то из соперников все факторы успеха сложатся воедино, он будет представлять для Евгения большую опасность. Побеждать становилось намного труднее. На чемпионате Европы в Будапеште Плющенко, будучи, в принципе, безусловно сильнее, чем Жубер, проиграл ему. Так сложились звёзды — слегка расслабился, может, дал слишком много интервью перед турниром. Но на чемпионате мира того же года Женя уже был предельно собран, что позволило ему восстановить статус-кво.

И вот случилась беда. Травма паха, когда пришлось после короткой программы сняться с чемпионата мира в Москве. Тогда можно было подумать, что вот он — конец карьеры. Представляете, действующий чемпион планеты выступает на домашнем первенстве мира, который у фигуриста бывает один раз в жизни, максимум два, да и то, если он выступает лет 15 без перерыва. Более 10 000 зрителей приходят на трибуны, приветствуют своего кумира, ажиотаж в прессе, на телевидении, а надо сниматься с турнира. Я думаю, что, если бы Женя выступил в произвольной, он попал бы на пьедестал чемпионата мира. Но не уверен, что выиграл бы при этом Олимпийские игры…

Кстати, на том чемпионате победил Стефан Ламбьель, и на заключительной пресс-конференции в первых же своих словах он сказал: «Спасибо Алексею Мишину». Поблагодарил родителей, тренера, хореографа и меня. Это был первый случай, когда меня поблагодарил спортсмен, который не был моим воспитанником, а просто брал у меня уроки. Второй такой случай произошёл, когда Каролина Костнер выиграла одну из своих пяти золотых медалей на чемпионате Европы. После объявления её чемпионкой Каролина подъехала к той части трибуны, где я сидел, обратившись ко мне с поклоном и жестом благодарности.

До сих пор с теплотой и благодарностью меня встречает Хавьер Фернандес. На протяжении десяти лет я проводил сборы в Хаке — родном городе Хави на севере Испании. Там он вместе с сестрой Марией тренировался у меня каждое лето, и я был наставником его личного тренера. То, что его карьера впоследствии сложилась так успешно, — это приятно, не скрою, ведь успехи даже бывших своих учеников я всегда воспринимаю и как свои. Специалисты могут заметить, что техника прыжков у него до сих пор не канадская, а наша, сложившаяся ещё в юности.

…Когда мы вышли на финишную прямую, всё уже подчинялось одному — любую ситуацию рассматривали лишь с точки зрения: поможет ли это выиграть Олимпиаду. Женя стал строго, буквально так, как написано в книжках, соблюдать режим поведения спортсмена. На льду, вне льда, в быту. Он перестал посещать дискотеки, рестораны, проявил исключительную силу воли. Согласитесь, отказаться от бокала шампанского после удачного старта — это весьма нетрадиционно, особенно для русского человека.

Накануне соревнований мы приехали на тренировочный каток олимпийского Турина. Женя вышел на разминку. Через 3–4 минуты он сделал тройной аксель, затем исполнил необходимые четверные тулупы. В этот момент на тренировку пришёл Джонни Вейр и встал за бортом. Женя разбежался, выполнил четверной тулуп с тройным риттбергером изумительного качества. Потрясённый Вейр произнес только одно слово: «Awesome…»

Первая наша задача была сформулирована предельно чётко: в короткой программе выйти безо всяких эмоций, сделать так, чтобы оторваться на максимальное количество баллов от соперников. И ни в коем случае не расслабляться во втором виде. Перед прокатом произвольной я ему сказал: «Женя, пока не дойдёшь до дорожки, пока не сделаешь все основные элементы — никаких эмоций. Прыжок, прыжок и прыжок». А он отвечает: «Не после дорожки. Давай раскрепощусь лишь после того, как сделаю всё».