О чём молчит Ласточка - [50]

Юра остановился, поставил чемодан на пол, посмотрел на табло.

На нём горело три рейса, самый ближайший вылет в четыре — «Харьков — Минск».

— Мой вот, регистрация уже заканчивается, — сказал Юра, обернувшись.

Володя нахмурился.

— Почему Минск?

Юра пожал плечами.

— Из Харькова нет прямых рейсов до Берлина. Только с пересадкой: либо в Борисполе, либо в Минске. Этот быстрее.

Володя кивнул.

Они замерли на полминуты — молча смотрели друг на друга. Володя думал, что надо бы уже сказать нечто в духе «Пока?» или «До скорого?».

Юра сказал сам:

— Ну что, будем прощаться?

Сердце Володи укололо воспоминание — послышался собственный голос из далёкого прошлого: «Мы пришли сюда прощаться…»

Юра улыбался, но сейчас его улыбка выглядела фальшивой.

— Да, — кивнул Володя. — Мягкой посадки и счастливого пути, Юра. Во сколько ты будешь в Берлине?

— В десять по местному, значит, у тебя будет девять.

— Как только приземлишься, сразу напиши мне.

— Хорошо, напишу в аську. Или нет, лучше отправлю СМС, а то не факт, что сразу в интернет смогу выйти.

— Я буду ждать, — кивнул Володя, посмотрел на него и…

И… что? Юра стоял перед ним и натянуто улыбался. Нужно было хотя бы обнять его на прощание. Но ноги у Володи стали ватными, потому что шагнуть к нему, заключить в последнее объятие — значило отпустить его.

«Неправда, — Володя попытался убедить сам себя. — Мы больше не потеряемся, у нас есть все контакты друг друга. Вообще все, даже адреса. Всё будет хорошо».

Сделав над собой усилие, Володя всё же шагнул к нему ближе.

— Долгие прощания — это ужасно, — озвучил Юра их общую мысль.

— И не говори, — Володя покачал головой.

Юра осторожно положил ладони ему на плечи. Володя тяжело вздохнул, похлопывая его по спине.

Хотелось обнять его совсем не так — не как дальнего родственника, не как друга. Хотелось обнять его сильнее, и прижать к себе, и ткнуться носом в шею, и вдохнуть запах мокрых от дождя волос.

— Ты только не пропадай, Юр, — попросил он на выдохе. — Пожалуйста.

Юра покачал головой.

— Не пропаду. Честное слово, больше не пропаду, — он улыбнулся, в этот раз искренне.

Из динамиков прозвучало: «Заканчивается регистрация на рейс 452 “Харьков — Минск”».

— Ну, хватит прощаться, поезжай домой, — негромко попросил Юра, ткнув его пальцами в грудь.

Володя хмыкнул:

— Это ты улетай… в свои дальние края.

Юра подмигнул ему, подхватил чемодан и направился к стойке регистрации. Володя не сводил с него взгляда, пока тот сдавал багаж и получал билет.

У входа в зал с надписью «Паспортный контроль» он обернулся, махнул ему рукой и крикнул:

— Герде привет!

— Хорошо, — крикнул в ответ Володя, наблюдая за тем, как массивные двери медленно закрываются, пряча за собой Юру.

Дождь почти закончился. Недавно затянутое плотными тучами небо чуть просветлело. В прорехах облаков показалась голубизна, солнце пробилось слепящими лучами.

Володя сел в машину, завёл мотор. Переключил передачу, вдавил педаль газа и поехал домой.

* * *

Володя вернулся в опустевший дом.

Прошёлся по гостиной, осмотрелся. В глаза постоянно бросались следы присутствия другого человека. В раковине стояли две кружки и две тарелки. На расправленном диване лежало смятое постельное бельё и плед, которым укрывался Юра. К камину почти вплотную было придвинуто кресло, на котором он сидел. Володя вспомнил, как Юра жался вчера к огню. Сам Володя никогда так не делал — закалённый, он вообще редко мёрз, а Юру пришлось согревать.

Нужно было убрать постельное бельё. Володя взял в руки подушку и ощутил запах парфюма — сладкий, с лёгкой горчинкой, такой приятный. Хотелось уткнуться в неё лицом, вдохнуть Юрин запах, прочувствовать и запомнить, но Володя остановил свой порыв и резко стянул наволочку.

По комнате протопала Герда, села у ног и с любопытством уставилась на Володю.

— Чего тебе, предательница? — спросил он, вытряхивая пододеяльник. Собака неуверенно завиляла хвостом. — Если ты спрашиваешь про него, то нет, он не вернётся. Ну… а если вернётся, то очень нескоро.

Закончив уборку, Володя прилёг на диван. Закрыл глаза, прислушался к себе, стал гладить собаку, которая уселась на полу рядом. И ничего, кроме опустошения, не ощутил.

События прошедших недель будто высосали из него все эмоции: и хорошие, и плохие. Образовали внутри него вакуум. Только сейчас, лёжа в тишине, Володя смог проанализировать всё случившееся за последнее время. Смерть и похороны отца, смена должности и возросшая ответственность, отъезд матери и разговоры с ней. Свалившаяся как снег на голову Маша с её проблемами и хлынувшие следом воспоминания, которые давно и с таким трудом были похоронены. Всё это накручивалось снежным комом и в итоге — свалилось на Володю нервным срывом. А Юрин концерт ударил по расшатанной психике финальным аккордом.

Но теперь всё затихло, ком пролетел мимо, оставив внутри зияющую бездонную пропасть. Впервые за много дней в памяти не вспыхивало никаких картин прошлого, на душе не было ни сожаления, ни тоски… но и радости тоже не было. Володя ощущал только одно: ожидание. Юра обещал написать, когда вернётся домой — в девять по местному времени. Володя глянул на стену — часы показывали десять минут шестого.