О чем молчит карта - [26]

«Вот как, — подумал Кабот с удовлетворением, — значит, не напрасно я потратил время на исследование этой реки. Видимо, здесь немало этого драгоценного металла».

Ему без особого труда удалось уговорить владельца украшений обменять их на предложенные ему взамен безделушки, и с этим драгоценным грузом испанские корабли двинулись в обратный путь.

Привезенные Каботом в Испанию серебряные украшения с берегов большой реки произвели там сильное впечатление, и за исследованной им рекой укрепилось новое название — Рио-де-ла-Плата, что в переводе с испанского означает Серебряная река. Мало того, республика, образованная много позднее в бассейне Ла-Платы, также получила наименование, связанное с найденным Каботом здесь серебром (Аргентина — по-испански Серебристая).

Но что во всей этой истории самое любопытное, что ни Аргентина, ни тем более берега Ла-Платы совсем не богаты серебром. Что же касается тех серебряных украшений, которые Кабот выменял у индейцев, выяснилось. что они были ими захвачены у португальцев во время похода далеко на север. И хотя это стало известно очень давно, название реки сохранилось до сего времени в его первоначальном виде.

РЕКА АМАЗОНОК

Быстрые воды реки увлекали на восток бригантину, на борту которой находился небольшой отряд испанских солдат. Далеко позади остались высокие вершины Анд, в предгорьях которых с нетерпением дожидался возвращения отряда Гонсало Писарро, брат завоевателя Перу, и его спутники, страдающие от голода и желтой лихорадки. Раздобыть во что бы то ни стало провиант и попутно разведать лежащие к востоку страны — таково было поручение, данное Орельяне, начальнику отряда, двигающемуся вниз по течению реки на бригантине.

Уже много дней плыла бригантина, увлекаемая быстрым течением, и за все это время голодным испанцам не встретилось ни одного индейского селения. Болотистые, покрытые непроходимыми лесами берега были пустынны и недоступны для высадки. Есть было нечего, муки голода с каждым днем становились все нестерпимее. В ход уже пошла кожа от седел, которую измученные путники вываривали и с жадностью поглощали.

А между тем стремительное течение уносило бригантину все дальше и дальше на восток. И когда вконец отчаявшиеся испанцы увидели первое индейское селение, где они могли раздобыть провизию, о возвращении уже не могло быть и речи: истощенным голодом и болезнями людям было бы не под силу бороться с сильным течением реки. Орельяна это отлично понимал, да он, собственно, и не очень стремился вернуться назад, к жестокому и своевольному начальнику. Куда вольготнее было распоряжаться самому, чем подчиняться чужим приказаниям. Пусть Писарро выходит из положения, как умеет, а он, Орельяна, поплывет дальше, на восток. Там, уверяли в один голос индейцы встретившегося испанцам селения, вскоре должна начаться широкая, как море, река, и Орельяна надеялся, что недалек тот день, когда его отряд достигнет устья реки и они выйдут на простор Атлантического океана.

Чем дальше продвигались путешественники, тем шире становилась река, тем чаще стали попадаться селения по ее берегам, тем воинственнее были их жители.

Много недель уже прошло с начала плавания. Испанцы за это время успели восстановить свои силы и забыть испытанные ими невзгоды. Правда, добывать необходимую пищу было не так-то легко, воинственность индейцев во многом затрудняла эту задачу. Плавание становилось все более опасным. Приходилось все время быть начеку и все чаще спасаться от стрел туземцев на середине широкой реки. Бывало так, что индейские селения тянулись по берегам реки километрами, незаметно переходя одно в другое, и испанцы целыми днями не могли приблизиться к берегу. Пока запасов продовольствия хватало, с этим можно было мириться, но стоило им иссякнуть, и волей-неволей приходилось, невзирая на опасность внезапного нападения, высаживаться на берег. Повинны в создавшемся положении были сами испанцы, которые с первого своего знакомства с местными жителями проявили бесцеремонность завоевателей. Вероятно, слухи о бесчинствах чужеземцев опережали их и вызывали враждебное к ним отношение.

Однажды (было это ранним утром 24 июня 1541 года) бригантины (по пути Орельяна построил второе судно) бесшумно подошли к берегу. Сквозь прогалину в густых прибрежных зарослях виднелось селение, погруженное в мирный сон. Лучи восходящего солнца едва пробивались сквозь листву, освещая неверным светом верхушки хижин и стволы деревьев. Только разгуливающая кое-где между хижинами домашняя птица лениво копошилась в земле в поисках пищи.

— Тут будет чем поживиться, — подумал Орельяна, внимательно всматриваясь в открывшуюся им картину. По его приказанию несколько вооруженных мушкетами солдат переправились на берег и, соблюдая крайнюю осторожность, двинулись в направлении деревни. Добыть во что бы то ни стало съестные припасы — такова была их задача. Испанцам опять грозил голод, так как те скудные запасы, которыми они располагали, подошли к концу. Оставшиеся на бригантинах люди голодными глазами смотрели на разгуливавшую по деревни птицу, предвкушая момент, когда она очутится на вертеле.