О чем молчат ангелы - [17]

В приемной вдруг стало необычно тихо. Неожиданно из-за угла появилась Ви. Пригнувшись и стараясь держаться поближе к стене, она шла в мою сторону, то и дело бросая вороватые взгляды через плечо. Так обычно передвигаются шпионы в старых фильмах.

— Все под контролем, — прошептала она.

— Что случилось с секретарем?

— Ей пришлось на минутку выйти.

— Пришлось? Ты ведь ее не обезвредила, я надеюсь.

— В другой раз. — Что ж, нужно быть благодарными Богу и за малое.

— Я позвонила из телефонной будки снаружи и сказала, что в школе заложена бомба, — сообщила Ви. — Секретарь вызвала полицию и побежала искать директора.

— Ви!

— Время идет, — постучала Ви по запястью. — Мы ведь не хотим оказаться здесь, когда приедут полицейские.

А я-то думала.

Мы с Ви смерили взглядом дверь в архив.

— Посторонись, — сказала Ви, отодвигая меня бедром.

Она натянула рукав на кулак и ударила в стекло. Ничего не произошло.

— Это была разминка, — она размахнулась, чтобы ударить еще раз, но я перехватила ее руку.

— Может, она открыта, — я повернула ручку, и дверь распахнулась.

— Ну, так неинтересно, — разочарованно произнесла Ви.

Спорное утверждение.

— Ты заходи, — скомандовала Ви, — а я буду следить за обстановкой. Если все пройдет хорошо, встретимся через час в мексиканском ресторане на углу Дрейк и Бич.

И она удалилась по коридору той же шпионской походкой.

Я осталась стоять наполовину снаружи, наполовину внутри тесной комнаты, от стены до стены заполненной шкафами с папками. Прежде чем совесть успела меня отговорить от затеи, я вошла внутрь и закрыла дверь, навалившись на нее спиной.

Сделав глубокий вдох, я сбросила рюкзак и принялась искать, водя пальцем по лицевой стороне ящиков. Нашла ящик с пометкой «кар-куф». Один рывок, и он с шумом открылся, являя взгляду помеченные от руки папки. В этот момент я подумала, что школа Колдуотер, наверное, последняя некомпьютеризированная школа во всей стране.

Вдруг в глаза мне бросилось слово «Киприано».

Я вытянула папку из переполненного ящика. Секунду я держала ее в руках, пытаясь убедить себя, что ничего особенно ужасного в том, что я собираюсь сделать, нет. Ну и что, если там личные сведения? Как соседка Патча по парте и партнер по заданию, я имею право все знать.

Коридор снаружи заполнился голосами.

Я раскрыла папку и оторопела. Не может такого быть.

Голоса приближались.

Не глядя, я засунула папку обратно и толкнула ящик, который с грохотом задвинулся в шкаф. Я повернулась и замерла. По другую сторону стекла стоял застывший на месте директор и пристально смотрел на меня.

О чем бы он ни говорил группе, которая, кажется, состояла из всех лучших игроков школьной команды, это вылетело у него из головы.

— Прошу меня извинить. Я на секунду, — услышала я.

Группа торопливо прошла дальше. Он не двинулся с места.

— Здесь нельзя находиться ученикам, — сказал он, открыв дверь.

Я попыталась сделать беспомощное лицо.

— Простите, пожалуйста. Я пыталась найти кабинет медсестры. Секретарь сказала, третья дверь направо, но я, наверное, перепутала… — Я подняла руки вверх. — Я потерялась.

Прежде чем он успел заговорить, я схватилась за застежку рюкзака.

— Мне надо зарегистрировать вот это. Таблетки железа, — объяснила я. — У меня анемия.

Мгновение он испытующе смотрел на меня, наморщив лоб. Я буквально видела, как он про себя взвешивает альтернативы: торчать тут и разбираться со мной или разбираться с угрозой взрыва. Он указал подбородком в сторону выхода.

— Все должны немедленно покинуть здание.

Он придержал распахнутую дверь, и я проскользнула под его рукой, пытаясь изобразить широченную улыбку.

Часом позже я прокралась в угловую кабинку мексиканского ресторана на углу Дрейк и Бич. На стене надо мной висели керамический кактус и чучело койота. К столику тут же поспешил человек, рост которого, казалось, был меньше, чем ширина его сомбреро. Бренча на гитаре, он пел мне серенаду, пока официантка несла меню. Я нахмурилась, прочитав надпись на обложке. «Граница». Я здесь раньше не обедала, но название было мне смутно знакомо.

Ви подошла сзади и плюхнулась на стул напротив.

За ней по пятам следовал официант.

— Четыре чимиса, побольше сметаны, начос и черные бобы, — сказала Ви, даже не заглянув в меню.

— Один красный буррито, — добавила я.

— Отдельный счет? — спросил он.

— Я за нее платить не буду, — сказали мы с Ви хором.

— Четыре чимиса, — повторила я, когда официант ушел. — Сгораю от нетерпения узнать, как обстоит дело с фруктовой диетой.

— Даже не начинай. Я умираю с голоду. С самого обеда не ела, — она помедлила. — Если не считать тамалес. А я их не считаю.

Ви была чувственной, по-скандинавски светловолосой и в неконсервативном понимании невероятно привлекательной. Бывали времена, когда только наша дружба стояла на пути моей зависти. Единственное, в чем я выигрываю у Ви, — это ноги. Ну и, возможно, обмен веществ. Но уж точно не волосы.

— Надеюсь, он скоро принесет картошку, — сказала Ви. — Я пойду пятнами, если через сорок пять секунд не съем что-нибудь соленое. И вообще, замени несколько букв в слове «хорошо», и ты поймешь, каково мне на этой диете.

— Сальса делается из помидоров, — заметила я. — Это красный. И авокадо — это фрукт. Кажется.