О чём молчали города. Мистические истории - [68]

С Андрея сняли маску. Мастер скрылся в темноте. Ковалевский опустился на пол, рядом стояло ведро с тряпкой. Он стал стирать белые буквы, нарисованные мелом, мутило всё сильнее. Андрей зачерпнул грязной воды, умылся. С трудом затёр оставшийся рисунок. Рамзэ ждал его у двери.

– Ну вот и кончено… Что с вами? – это ведь всего лишь инсценировка. Маленький спектакль.

– Кто? Кто принимал у меня клятву? Кто Мастер?

– Не знаю. Вероятно, очень влиятельный человек. Да что случилось?

– Скажите, за время знакомства с Орденом вы сталкивались с пугающим, необъяснимым, мистическим? – Андрей никак не мог успокоить дыхание. – Я не понимаю – либо всё это балаган, либо, либо… Да ответьте же мне…

Рамзэ отвёл глаза.

– Что бы ни сказал вам Мастер – лгать он не мог. По слухам, у братьев есть поддержка потусто… высших сил. Странно только, что соискатель узнаёт об этом на уровне первого градуса.

В голосе Могира слышалась ревность, даже злость.

Решение

После посвящения ничего не изменилось, и в то же время Андрей чувствовал себя другим человеком, как будто острие шпаги пронзило его сердце, оставило внутри занозу. Ковалевский продолжал писать множество страниц, запросов, статей, стараясь облегчить положение крестьян. И если раньше всё вязло как в болоте, то теперь дело сдвинулось с мёртвой точки. Он уже почти забыл о странном вопросе во время посвящения, списывал на волнение, на воспалённый разум.

Через месяц доставили письмо: «Да или нет?». На печати треугольник с всевидящим оком.

Андрей не спал три дня. Метался. Он ведь не раз думал об этом. Если была бы хоть одна единственная призрачная возможность спасти Марусю тогда, он бы сделал всё возможное и невозможное. Она так долго снилась ему после: лицо… измученное, почерневшее, мокрые от пота волосы на подушке – не Марусины кудри, а клочья.

Теперь его пытаются убедить, что такая возможность есть, а он сомневается. У него же Ника, дети, столько лет прошло. Как это будет? Всё рухнет? Отдать душу – что это значит? А если он не решится? Сможет ли он простить себе, что второй раз предал – не забрал у смерти? Он же клялся у её постели. В конце концов, им необязательно быть вместе. Он просто будет счастлив тем, что она жива.

На все письма с расспросами Андрея ответа не было. Только после согласия пришла записка с датой и местом. Условились провести ритуал в доме Ковалевских, в подвале.

Вероника ничего не знала. В назначенный день не хотела уезжать, видела: Андрей не в себе. Умоляла остаться. Муж был непреклонен. Только вечером, в доме гостеприимных родственников, Ника вспомнила о годовщине смерти Маруси.

К ночи стали съезжаться братья. Из повозок появлялись тёмные фигуры и исчезали в доме. Все были в белых масках, которые закрывали половину лица. Один из присутствующих дал знак становиться в круг.

Ковалевского раздели до пояса, сняли крестик. В центр внесли что-то похожее на человеческое тело, обмотанное грязно-белой тканью. Андрею стало дурно: от головной боли в глазах темнело, страх выворачивал внутренности наизнанку. Кто-то невнятно забормотал. Вскоре к нему присоединились все. Заклинание звучало всё громче. Гул нарастал. Как будто огромный пчелиный улей ожил. Звучание голосов становилось невыносимым. Андрея подвели к белой фигуре, поставили на колени. Мастер подошёл к нему, велел вытянуть руки вперёд ладонями вверх и призывать душу. Андрей не знал как, не мог заставить себя – и всё же закричал какую-то бессмыслицу, посылая Богу скорее проклятия, чем мольбы. После Мастер достал изогнутый клинок и полоснул Андрея по ладоням. Кровь заструилась вниз, на пол, капала на грудь то ли трупа, то ли куклы, расходилась разводами. Из хрустального пузырька Мастер вылил сверху алую жидкость. Голоса стали ещё громче, слились в звериные вопли. Андрей потерял сознание.

Очнулся в одиночестве на холодном полу. Силуэт всё ещё белел неподалёку. Ковалевский из последних сил бросился туда. Израненными, липкими от загустевшей крови руками он разрывал ткань, пытаясь освободить того, кто находился в мерзком коконе.

– Машенька, я сейчас, сейчас…

Внутри ничего не было, просто ветошь, обмотанная саваном.

Женечка

Ковалевский с Рамзэ брели по опушке к дому Коровиных. Семейство переехало сюда летом. Могир настаивал, что Ковалевскому необходимо удостовериться: Маша жива.

– Послушайте, может, закончим уже этот глупый розыгрыш. Я не понимаю, для чего Ордену испытывать мои чувства, тем более таким абсурдным способом. Я поддался искушению, вы устроили маскарад… давайте забудем, – Андрей нервно ускорил шаг.

После случившегося он утратил доверие к Рамзэ, общался вынужденно, неохотно. Француз своим присутствием постоянно напоминал о глупом решении, о предательстве ложи. Ковалевский понял: он не равный, его гнусно используют, манипулируют им.

– Я же уже не раз объяснял вам, Андрей, Мастер никогда не лжёт. Ритуал был проведён успешно, и вы сейчас сами в этом убедитесь.

Они подошли к ограде.

– А теперь взгляните. Вот она.

Андрей посмотрел в глубь сада. Под раскидистой яблоней играла девочка лет десяти.

– Что всё это значит?

– Посмотрите внимательно: это Мария. Или то, что мы успели спасти после стольких лет небытия. Дух не может вернуться во плоти. Ему нужен сосуд. Неужели вы думали, что перед вами предстанет та, прежняя возлюбленная? Может, ещё и повзрослевшая вместе с вами? Тело давно сгнило в земле. Вы же должны понимать. Единственный выход призвать душу – найти подходящую оболочку. Девочка родилась в день и час смерти вашей невесты – подобные обстоятельства иногда неведомым образом связывают людей. Но душа не может вернуться к пышущему здоровьем ребёнку, воспоминания не могут занять чужой пытливый ум. Когда мы узнали, что Женя при смерти, немедленно отправили вам письмо. Повезло, сошлись звёзды, шансы были минимальны.