О чем говорят. По ту сторону экрана - [38]

В редакции в подробности встречи родственников топ-модели вникать не стали и тут же объединили Ларису и певицу Валерию в подруги по несчастью. Больше, разумеется, жалея Ларису.

Единственным человеком в редакции, которого не волновали официальные рейтинги, был Стасик. Потому что у него на все были свои оценки:

– Ой, это интересно!

Или проще:

– Нет, ну что за г. но!

Правда, в комментариях Стасика никто особо не нуждался, потому что, во-первых, есть официальные рейтинги и вышестоящее начальство, а во-вторых, потому что стилист категории «А» появлялся в редакции, как правило, к шапочному разбору, то есть после кипящих страстями летучек, когда судьба эфира уже решена. И все, что оставалось Стасику, – наводить глянец на эту «ну невозможную безвкусицу» и выдавать комментарии:

– Госпади, да кому это нужно?

Стасик искренне не понимал логику выбора многих тем для эфира:

– Кому, ну кому, скажи, нужны эти старухи?! – подчеркнуто громко выговаривал он в телефонную трубку, подходя к дверям студии. – Прям белены они, что ль, объелись? Ну все, давай, я перезвоню.

Стасик вошел в студию и остолбенел.

– Обалдеть! – восхищается он, разглядывая синяк Ларисы. – Вы что, подрались на этой вашей летучке?

Губы Ларисы предательски задрожали.

Стасик просто не выносил женских слез. Ему дурно становилось, когда при нем плакали!

– Ларис, ты не переживай, – утешает он Камышеву и вдруг совершенно неожиданно для себя предлагает: – Давай я тебя подстригу?

– Вот это номер! – Лена Пятницкая аж плюшкой подавилась. – Можно подумать, нужно получить фингал под глаз, чтобы в Стасике проснулось что-то человеческое. А меня когда подстрижешь? Когда мне ноги ампутируют?

Стасик кидает на нее орлиный взгляд и снова оборачивается к Ларисе:

– Я тебя сделаю сейчас просто суперкрасавицей! Ты только не переживай.

Все то время, пока Стасик священнодействовал над головой Ларисы, практически весь женский состав редакции и примкнувший к ним Миша суетились около стилиста категории «А», понимая, что возник прецедент: теперь можно будет смело обращаться к Стасику с просьбой «сделать что-нибудь с этими волосами». Стасик же делает вид, что ему фиолетово до всей этой ажитации, хотя на самом деле польщен.

– Ларис, ну ты мне скажи, – не забывает он критиковать работу редакции, – ну кому нужны эти старухи?

– Так я не старушку хотела, – оправдывалась Лариса, – я же саму Песчанову хотела!

– А зачем, зачем вам все эти модели – наглые, безмозглые… Не верти головой… Это ж не подиум, в эфире говорить надо!

– Ну а кого, Стасик, кого? У нас и так уже по десятому кругу скоро персонажи пойдут.

– А почему никогда еще не приглашали трансвеститов? Они такие прикольные, такие веселые!

Лариса замерла, почувствовав вкусную тему:

– Ну, я даже не знаю, у меня никогда не было никаких знакомых трансвеститов…

– Да нет проблем! Подожди, я сейчас Зазе позвоню. Алло! Заза? – И Стасик – в одной руке трубка, в другой – расческа – унесся куда-то в коридоры.

Лариса тем временем судорожно вспоминала, что Зазу Наполи она видела только в рекламе известной косметической фирмы, у которой Новый год продолжался 365 дней в году, и сообщавшая об этом жизнерадостная женщина (или мужчина?!) ей хорошо запомнилась. И тут представилась уникальная возможность увидеть ее (или его?). Лариса прекрасно понимала, что если персонаж интересен ей, значит, интересно будет всем. И побежала за Стасиком в коридор.

– Зазочка, – разливался тем временем Стасик, – ну так ты не хочешь к нам подъехать?

– Ты что, ты что? – страшным шепотом ругалась Лариса. – Надо же сначала у Генриетты все утвердить!

– Да-да, – отмахнувшись от нее рукой, продолжал переговоры Стасик. – Я все понял, передаю трубочку нашему редактору, – и, не обращая внимания на протестующие жесты Ларисы, сунул ей трубку в руки.

Ларисе ничего не оставалось делать, как, поздоровавшись, представиться:

– Лариса Камышева, редактор «Большой стирки».

– Очень приятно, Лариса, – ответил знакомый по рекламе голос. – Я выступаю сегодня в «Красной Шапочке», и вы можете приехать и посмотреть шоу. А после мы все обсудим.

…Лариса с печалью посмотрела на Стасика:

– Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Как же я пойду – с фингалом?

– Лариса, я тебя умоляю – наденешь темные очки!

– Я тебе свои дам! – подключилась к диалогу подслушивающая секретные переговоры Бойко. – У меня есть то, что надо, – в пол-лица!

Речь шла о тех самых очках от Armani, которые Бойко приобрела на сэкономленные от непохода в «Галерею» деньги. Она была очень, очень ими довольна. Совершенно очевидно, они придавали ей сходство с Шерон Стоун.

– А может, все-таки пусть Заза с подружками к нам приедут? – продолжала поднывать Лариса.

– Не приедут. – Стасик даже вздохнул («До чего же люди странные. Им все придумываешь, организовываешь, а они…»). – Не приедут, потому что жар-птицы стаями не летают.

И тут Лариса вспомнила, что когда-то она уже слышала эту фразу от Сергея Зверева, и снова расстроилась, потому что лично себя она жар-птицей не чувствовала. Скорее подбитой членами подмосковного охотничьего хозяйства перепелкой в день открытия весенней охоты.

Лариса – короткий плащ, каблуки, легкий шарф, темные очки и потрясающая укладка – смотрелась у дверей знаменитого стрип-клуба почти как рекламная акция. Она, как всегда, пришла первая. Чуть позже к ней присоединилась Инна Цветкова, которую после всего случившегося просто грех было не взять с собой, и почти одновременно с ней подошла Наташа.