О чем говорят. По ту сторону экрана - [26]

– Ой, как же я могла забыть, – спохватывается Лариса и, дав отбой гостинице, тут же набирает номер матери. – Мам, это я. Мам, я совсем забыла, ты не возьмешь Данилку на выходные?

Миша с Леной возвращались в Москву. После бурного прощания с Киевом Пятницкой до сих пор было плохо, и поэтому на предложение Миши пойти в вагон-ресторан она ответила решительным отказом:

– Ты смерти моей хочешь? Я, конечно, баба здоровая, но всему же есть предел…

– Ну, пойдем, – уговаривал ее Миша, который всегда маялся в поездах. – По чашке чаю, и спать.

Договорившись на бегу вести здоровый образ жизни, они отправились в вагон-ресторан, где их поджидал сюрприз – футбольный клуб «Локомотив» в полном составе возвращался с товарищеского матча.

Нетрудно догадаться, чем закончилось чаепитие. Собственно, оно и не начиналось. Открыв бутылочку молдавского «Каберне», за которым последовало 300 грамм «Русского стандарта», – в общем, к 4 часам утра, когда Миша и слабаки-футболисты уже давно спали, Лена, стоя на столе вагона-ресторана и думая, что она певица Люба Успенская, пела: «А я сяду в кабриолет!» – а потом кричала директору ресторана: «Сема, давай! Давай мою любимую!» И кабриолет несло по тридцатому кругу. Директор Семен молча обожал Лену. Он был просто потрясен раскованностью и щедростью этой чудесной нимфы с телевидения, подарившей ему два бесплатных билета на лучшее шоу, то есть фактически свободно конвертируемую валюту между двумя странами – «Стирка» гремела на Украине не меньше, чем в России.

И вдруг в самый разгар дискотеки Пятницкая прозрела – она увидела Его. Дима Грачев – единственный настоящий спортсмен в этом поезде, единственный, кто остался с ней, чтобы встретить праздник лицом к лицу. Они опять его бросили, как тогда, когда он сломал ногу и лечился во Франции. Уже в тот раз ей страстно хотелось его как-то пожалеть, приютить, усыновить. И сейчас он сидел за столиком такой трогательный и беззащитный, такой бесконечно милый – ну, точь-в-точь такой, каким она увидела его на церемонии награждения MTV. Боже мой, как же она забыла, да он же еще и поет!!! В прекрасных глазах Пятницкой задрожали слезы, и она рухнула со стола на пол.

В принципе, Лена никогда не была поклонницей «Локомотива», да и о футболистах она знала только то, что зарабатывают они, конечно, не так, как теннисисты, но все-таки прилично. Еще она точно помнила, что певица Таня Буланова вышла замуж за футболиста. Говорили, что и Юлия Началова тоже начала встречаться со спортсменом, который уже объяснил ей, с какого расстояния бьется штрафной… А что, хорошие девки. Она, Пятницкая, ничуть не хуже. И Лена подошла к нему и сказала чистую правду:

– Вы – лучший. Хотите, я вам спою?

Дима Грачев, оценив чересчур богатую натуру Лены, вжался в диванчик и тихо прошептал:

– Конечно, хочу…

И они вместе спели какую-то хорошую песню и допили виски из его фляги, потом она объясняла ему правила игры в настольный футбол, потом попросили Семена принести семь тарелок и кокнули их на счастье, а под конец пошли встречать рассвет, который, предположительно, находился в конце поезда.

Вообще-то, люди, которые шастали по электричкам и поездам дальнего следования, Лену всегда смущали. Ходят туда-сюда – то ли газеты продают, то ли на жалость давят, прикидываясь немыми… Но сегодня, когда Дима послушно таскался за ней по пустому поезду, в котором все, кроме них, спали, она прислушивалась к ритму стучащих колес, и ей мечталось, чтобы этот поезд как можно дольше не прибывал в Москву. Вот так бы ходила и ходила она с этим чудесным Димой, так бы ходила и ходила… И вдруг ее малыш пожаловался, что устал. Да боже мой! Вот у нее и ключ от купе Семена в кармане (влюбленный директор вагона-ресторана так и не дождался ее в ту ночь и заснул, сидя за столиком).

В тот миг, когда поезд пересек российско-украинскую границу, Елена Пятницкая повторила подвиг Анжелы Ермаковой, забив решающий гол в ворота Дмитрия Грачева. И если бы этот матч транслировали во всем мире, то даже Дэвид Бэкхем сделал бы себе очередную татуировку с именем Лена на правом плече, а Зинетдин Зидан защищал бы Пятницкую от всех, кто не пришел на эфир, не менее рьяно, чем он это делал на прошедшем чемпионате мира, отстаивая честь сестры.

До прибытия экспресса на вокзал оставалось минут двадцать, а Миша все еще не нашел Пятницкую. В голове звенели бубны, и жить, в принципе, не хотелось. Постанывая, он мотался по поезду до тех пор, пока не вспомнил «Давай, Семен!» (воспоминание тут же аукнулось в голове болью). Точно. Вагон-ресторан. Так и есть: как ни в чем не бывало Пятницкая сидела здесь, причем за тем же столиком, на котором вчера плясала, и вовсю питалась.

– Ленка, – застонал Миша, – да ты с ума сошла! Я тебя битый час ищу!

– Я должна поесть! – Пятницкая была неумолима. – Сейчас, как только приедем, тут же сажусь на диету.

«Господи, – думал Миша. – Какая чудовищная несправедливость! Почему у меня голова просто сейчас лопнет, а этой – хоть бы что!» И простонал:

– Лена, я делаю официальное заявление: больше никогда в жизни я с тобой в командировку не поеду.

Едва ступив на московскую землю, Миша почувствовал прилив сил, а при мысли о том, что еще чуть-чуть и он окажется в своей квартире – о боже, ванна!!! – ему и вовсе стало почти хорошо. И он уже снова любил Пятницкую, которая грудью и сумками прокладывала дорогу через вокзальный бедлам к заветному месту, где таксисты не запрашивали денег, которых хватило бы на самолет обратно до Киева. И вдруг, когда цель была уже практически достигнута, их остановили душераздирающие вопли: