ПРЕВРАЩЕНИЕ ФАРФОРОВОЙ СВИНКИ
Какое счастье! Мне привезли из Германии белую фарфоровую свинку! Кругленькую, с розовым пятачком, с розовыми ушками.
В жизни не видала такой красивой свинки! Глазки голубые, сама улыбается, а по всей спине скачут синие цветочки. Ура!!!
Я обеими руками схватила свинку. Прижала её к груди, понесла в комнату и там поцеловала в холодные цветочки.
Потом поставила на стул, стала на колени и смотрела ей в глазки. Потом дышала на неё и тёрла рукавом.
Она сияла! Как зеркало, как солнце!
Она вся улыбалась — и пятачок, и ушки, и цветы на спине. Милая моя свинка! Дорогая! Любимая!
Я завернула её в пуховую шапку и положила в шкаф. Пусть поспит.
Я вынула её из шкафа и поставила на окно, на солнышко. Пусть погреется.
Я сняла её с окна и поставила прямо на середину моего стола. Пусть все любуются, кто войдёт. Пусть делаются такие же весёлые, как она!
Эх, жалко, Люська не может вместе со мной любоваться моей свинкой! И ведь это не просто свинка, это копилка. У неё на спине есть щёлочка, чтобы опускать монетки.
Я порылась в кармане, достала двадцать копеек и опустила в щёлку. Потрясла. Здорово зазвенело!
Скрипнула дверь, вошла мама.
— Ты долго ещё будешь бездельничать? Уже пять часов, а ты ещё не садилась за уроки! Сколько можно играть? Ты не маленькая! В твоём возрасте люди уже гораздо меньше играют и гораздо больше думают о деле!
Значит, так. Они думают о деле, а я не думаю.
Они гораздо меньше играют, а я, значит, гораздо больше.
Интересно, спрашивается тогда, почему я уже битый час сижу за «Родной речью», а люди в моём возрасте шатаются неизвестно где — им звонишь, а их нету дома?
Я отложила «Родную речь» и снова набрала Люськин номер.
— Не пришла ещё, — сказала Люськина бабушка.
Интересно, где она ходит?
Я опустила глаза в «Родную речь» и принялась читать дальше.
«— Сандро, — вежливо сказала тонкая длинноногая девочка, — как ты думаешь, зачем Петька Бревнов стукает меня барабаном по голове?
— Ябеда! — откликнулся коренастый Петька и деловито объяснил: — Я хотел узнать, что гудит сильнее».
Зазвенел звонок. Я подскочила к телефону.
— Люська, привет, ты звонила?
— Конечно, звонила! Где ты была?
— Мы с Колей Лыковым в зоопарк ездили.
— В зоопарк?! А меня почему не позвали?
— Коля хотел, а я отговорила. Ты ведь всё равно не будешь в конкурсе участвовать.
— В каком ещё конкурсе?!
— Ты разве не знаешь, у нас в школе конкурс объявили на лучшее художественное произведение из пластилина? Да не беспокойся! Ты ведь лепить всё равно не умеешь. Я так Коле и сказала. «Зачем, — говорю, — ей в зоопарк ездить, лепить-то ведь она не умеет!»
— Ах ты, бессовестная, почему это я не умею лепить?! И при чём тут твой дурацкий зоопарк, не понимаю? Ты мне совершенно голову заморочила!
— Как это при чём? Конкурс-то на тему «Мы и природа»! А звери — природа? Природа. Вот мы и ездили с Колей смотреть на зверей!
— Ах, так! — сказала я. — Ну и целуйтесь со своими зверями! А зато я тебе ни за что не покажу, что мне подарили! Хоть тысячу раз проси! Хоть миллион!
— А мне всё равно смотреть некогда, — сказала Люська. — Я сейчас лепить сажусь. Я хочу в этом конкурсе первое место занять. Я так Коле и сказала. «Знаешь, — говорю, — Коль, я решила первое место занять, я в детском саду лучше всех лепила». А он как обрадуется! «Ой, — говорит, — Косицына, очень тебя прошу, займи первое место, поддержи честь нашего звена! У нас в звене никто лепить не умеет, только на тебя надеюсь!»
— Так и сказал?
— Ага. Ну, пока, я сажусь лепить.
В трубке загудели гудки.
Они ездили с Колей в зоопарк, а я любовалась какой-то дурацкой копилкой!
Они по зоопарку гуляли, а я как дурочка над уроками мучилась.
Вот всегда так! Всегда!
Наверно, Люська позвонила Коле и сладенько-пресладенько ему сказала:
«Ах, Колечка, давай с тобой поедем в зоопарк! Только, чур, без Синицыной!»
«А почему без Синицыной?»
«А зачем нам Синицына? Учится она хуже меня? Хуже. Лепить не умеет? Не умеет».
И они поехали.
И ходили между клетками.
И ели мороженое.
И глядели на зверей.
Расстроилась я ужасно. Захлопнула «Родную речь», стукнула по ней кулаком и как крикну:
— Уран, ко мне!
Я всегда Урана зову, когда мне плохо.
Уран как вихрь примчался из кухни. Он сразу всё понял, положил мне голову на колени и стал преданно на меня смотреть. Спина у него была тёплая, пушистая и так хорошо пахла собакой!
— Уранчик, милый, они в зоопарк ездили, а меня не взяли! Вот возьму и назло им сама в этом конкурсе первое место займу! Нарочно что-нибудь замечательное вылеплю, чтобы Люська не воображала. А то всё «Коля, Коля»… Подумаешь!
Уран ласково повизгивал и вертел хвостом, как будто хотел сказать мне:
«Ну, конечно, ты займёшь первое место! Какой разговор, ясное дело, займёшь!»
— А что бы мне такое вылепить, а, Уран? Ну-ка, подскажи.
Уран коротко взлаял, вскочил и сел снова.
— Ну конечно, как же я сразу не догадалась! Я вылеплю тебя! Давай-ка садись вот так и смотри вон туда… Нет-нет, не туда, лучше вот сюда. Здорово! Подожди минуточку, сейчас я тебя вылеплю!
