О царствовании Юстиниана - [33]

14. Когда это было сказано, колхи, как говорится, пропели палинодию и изменили решение. В особенности к этому их побудила боязнь лишиться истинного богопочитания и веры, если они отпадут к персам. После того как мнение Фартаза победило, тотчас были выбраны лучшие и знатнейшие из народа колхи, которые должны были сообщить императору Юстиниану, что было совершено над Губазом, раскрыть ему весь обман, а именно, что он никогда не был сторонником персидской партии, никогда не предпринимал ничего против римлян. Мартин же и Рустик возвели на него эту клевету за то, что он их часто порицал за многочисленные допущенные по лености и безрассудству ошибки, и убили невинного. Они просили дать душе убитого это удовлетворение. Они не сказали ничего другого, кроме того, чтобы он не оставлял неотмщенным это преступление, а царем им не назначал какого-нибудь чужеземца и иностранца, но Цату, младшего брата Губаза, который в то время находился в Византии, так, чтобы у них снова были восстановлены отечественные законы и непрерывная, нерушимая с древности последовательность царского престолонаследия. Император признал их просьбу правильной и справедливой. Он весьма быстро удовлетворил их просьбу и послал Афанасия, одного из первых членов сената, для тщательного расследования преступления и суда сообразно римским законам.

Тот явившись в Лазику, тотчас послал Рустика в город Аспарунт и держал там взаперти в местной тюрьме. Иоанну же, который обманул императора, сделался одним из главных участников преступления и пытался тайно скрыться и в бегстве искать себе спасения, на пути случайно встретился Метриан. Он был одним из императорских дорифоров, которых зовут скрибонами. Послан он был сюда, чтобы оказать помощь Афанасию и выполнять его указания. Захватив Иоанна, Метриан представил его судье, который и его послал в Аспарунт, где он содержался в тюрьме в цепях, до окончания начавшегося судебного расследования.

15. Как только началась весна, Нахогаран прибыл в Мухиризис и тотчас начал собирать войска и со всей тщательностью готовиться к войне. Равным образом и римляне, собравшись вокруг Острова, приготовлялись, и развязка, естественно, задерживалась. Тогда наибольшей заботой их было приготовить все нужное для ведения войны. Уже и Цата прибыл из Византии с Сотерихом, получив царское достоинство и свои инсигнии от римского императора по старому обычаю. Этими инсигниями являлись золотая корона, усеянная драгоценными камнями, и хитон, шитый золотом, опускающийся до пят, пурпуровые сапоги и митра, равным образом украшенная золотом и ценными камнями. Пурпуровую же хламиду носить царям лазов не положено. Но разрешена только белая, однако не обычная. Посредине с обеих сторон отсвечивает она золотым шитьем, с императорской фибулой на хламиде, украшенной драгоценными камнями и другими свешивающимися вниз украшениями. Когда Цата вступил в царском облачении в свою страну, военачальники и все римское войско, вышедшее с приветствием, встретили его с должными почестями. Они шли впереди его, великолепно вооруженные, большою частью конные. Лазы, с трудом оставив свою скорбь, обратившись к радости, провожали его, сменяя друг друга. Со всех сторон звучали трубы; знамена высоко развевались. И было торжество блестящим, горделивым и более праздничным, чем это обычно бывает в царстве лазов. Цата, ставши у власти, взял в свои руки руководство и управлял своим народом, как ему было угодно и как требовал отечественный обычай. Военачальник же Сотерих отправился в указанный ему путь. Ибо он привез императорские деньги для раздачи соседним варварам в качестве императорской субсидии. Эта раздача проводилась ежегодно с древних времен. Следовали за ним и старшие сыновья Филагрий и Ромил, чтобы тотчас по выходе из домашней обстановки приучаться к посильным трудам, так как они уже достигли возмужалости и были способны к труду. Третий же из них, Евстратий, был оставлен в Византии, так как еще был очень молод и, сверх того, слабого телосложения. Когда Сотерих пришел в страну мисимиян, они были подданными царя колхов, так же как апсилийцы.[58] Но язык у них разный, так же как и нравы. Живут же они севернее народа апсилиев и несколько восточнее. Итак, когда он пришел к ним, они были заняты обсуждением вопроса о его намерении передать одно из их укреплений, расположенных у самых границ лазов, которое они называют Бухлоон, аланам, чтобы послы более отдаленных народов, собираясь там, получали субсидии и чтобы больше не было необходимости привозящему деньги огибать предгорья Кавказских гор и самому идти к ним.

16. Когда мисимияне об этом или узнали, или только подозревали, они послали к нему двух наиболее знатных людей, по имени Хада и Туана. Те находят его, остановившегося возле самого укрепления. Подозрения их еще более усилились. Они сказали: «Ты хочешь нас обидеть, военачальник. Не подобает тебе позволять другим отнимать наше, ни самому этого желать. Если же у тебя нет такого намерения, как можно скорее отсюда уходи и избери себе другое местопребывание. У тебя не будет недостатка в необходимых продуктах: мы все будем доставлять. Здесь же тебе оставаться нельзя никоим образом, и мы не допустим, чтобы ты медлил и оставался здесь».