О царствовании Юстиниана - [2]

Прежде всего нужно показать, кто я и откуда, как это обычно для историков. Итак, мое имя — Агафий, отечество — Мирина, отец — Мемноний, занятие — римские законы и судебные споры. Мириной же называю не фракийский городок или какой другой в Европе и Ливии, но в древности основанный эолийцами в Азии, расположенный у устья реки Пифика, вытекающей из Лидийской страны и впадающей в самое отдаленное русло Элаидского залива.[4] Пусть мне будет дано, когда это будет возможно, полностью отблагодарить его за воспитание и описать точнейшим образом все славные деяния моей родины. Теперь же пусть он благосклонно и благожелательно примет мои чувства. Мне нужно обратиться к величайшим государственным деяниям. Я буду писать историю не так, как это делается теперь другими (ибо есть теперь и другие, пришедшие к этому же занятию). У них меньше всего заботы об истине и о том, чтобы описывать события, как они происходили в действительности. Наоборот, они так ясно изобличаются в снискании милостей у многих сильных и лести, что им не верят, даже когда они говорят правду. Опытные в этих делах авторы говорят, что подобает одной похвалой возвеличивать, насколько возможно, блага, которыми кто-либо одарен. История же, хотя и не отказывается полностью от похвалы тех, кто совершил что-нибудь прекрасное, но, думаю, желает иметь не только эту цель и намерение. Какую бы похвалу или позор ни вызывали события, все же не подобает насиловать историю и прикрашивать случившееся. Они обещают писать историю, и обещание это выставляется в заголовке. На деле же они изобличаются в извращении названия. Еще живущих, если это императоры или другие именитые люди, не только восхваляют за совершенное — в этом мало погрешают, — но для всех делают очевидным, что они и заботятся только о том, чтобы хвалить и восхищаться сверх необходимого. Умерших же, каковы бы они ни были, или называют наихудшими и грабителями общественного достояния, или — что, во всяком случае, менее странно — так их презирают, что не удостаивают никакого внимания. Итак, они считают, что позаботились наилучшим образом о настоящих делах, всегда прислуживая сильным и заботясь о своих выгодах, не уяснив, что даже тем, которых они осыпают похвалами, это не очень нравится, так как те понимают, что явная лесть не будет достаточной опорой их славы. Но пусть они пишут по своему нраву и обычаю, а мне предначертано следовать истине, насколько ее можно постигнуть. Я буду касаться все го, что у римлян и большинства варваров совершилось в это время, и говорить не только о тех, кто еще, может быть живет, но еще больше о тех, которые уже умерли, и ничего не опущу из того, что достойно упоминания. Поэтому возьмусь за написание истории с того времени, с какого Юстин Младший получил императорскую власть по смерти Юстиниана. Но я коснусь и более раннего времени, и что никем другим не было сделано, то я сделаю.

Большинство событий в царствовании юстиниана, детальнейшим образом описанных Прокопием Кесарийским, должно быть обойдено мною, так как о них рассказано достаточно полно. Он начал свою историю со смерти Аркадия, рассказал, как опекуном сыну его Феодосию был назначен Исдигерд, и о том, что произошло с Варараном и Перозом, каким образом избранный царем Кавад был лишен царства и затем снова возвратил его, каким образом Амида была взята им при Анастасии, императоре римлян, и какие усилия снова в этом деле предпринял Юстин Старший. Затем описаны персидские войны, происходившие против Кавада и Хосрова в Сирии, Армении и в пределах лазов при императоре Юстиниане. Все это узнаешь наилучшим образом из рассказов Прокопия: рассказ о вандальском Гелимере и городе Карфагене и всей стране афров, оторванной некогда отпадением Бонифация и Гензериха и спустя долгое время подчиненной Юстиниану и снова ставшей частью Римской державы. За этим идет истребление вандалов и то, что мавританские племена совершили и претерпели в Африке, сталкиваясь с римлянами, и как Стотца и Гонтарис, будучи римлянами, превратились в тиранов, стали виновниками величайших бедствий и возмущений в Африке, и бедствия прекратились только тогда, когда оба эти мужа были умерщвлены. Но и это почти все найдешь в истории Прокопия: каким образом внутренний мятеж в Византии был поднят против императора и, приняв размеры величайшего бедствия, поразил общество; набеги гуннов, которые в это время вторглись и причинили Римской империи величайшие бедствия, опустошив Иллирик, Фессалию и большую часть Европы и даже часть Азии, когда они перешли Геллеспонт; как самым плачевным образом были опустошены Хосровом Сурон, город, в Сирии, Веррия и Антиохия у реки Оронта, равным образом, как происходила осада Эдессы. Можно в ней найти также описание столкновения эфиопов и амиритов, узнать, какие причины вражды были между этими народами. Много также он [Прокопий] писал о жесточайшей чуме, каково было ее начало и как она внедрилась о человеческий род, и что необычайное произошло в это время. Затем можно прочитать, что было совершено войском лазов у крепости Петры против Хориана и Мермероя и персидских войск. Когда же [Прокопий] перешел [к описанию событий] на западе, то поведал, каким образом умер Теодорих, король Готский, а Амалазунта, его дочь, была убита Теодатом. Исследовал [он] все причины, почему разгорелась готская война; далее, как Витигес, ставший после Теодата во главе готского племени, был взят в плен полководцем Велизарием после множества сражений; наконец, каким образом Сицилия, Рим и Италия по изгнании варваров снова были украшены отечественными законами и обычаями. Здесь можно узнать, как евнух Нарзес, назначенный императором верховным главнокомандующим, был послан в Италию и провел наилучшим образом славные войны против Тотилы; как после него Тейя, сын Фредигерна, получив власть над готами, немного спустя и сам был уничтожен. Все это произошло до двадцать шестого года правления Юстиниана. И Прокопий на этом, как я полагаю положил конец своей истории. Я же, как и предполагал вначале, приступаю к делу, описывая ближайшие за тем события.