Нюрнбергский процесс. Т. 1 - [89]
Однако еще задолго до того, как нацистские руководители совершили свою агрессию против Чехословакии, они уже начали предъявлять требования к Польше. 25 октября 1938 г., менее чем через месяц спустя после того, как Гитлер в своей речи делал всевозможные заверения Польше, и вскоре после того, как было заключено Мюнхенское соглашение, г-н Липский, польский посол в Берлине, сообщил г-ну Беку, польскому министру иностранных дел, о том, что на завтраке в Берхтесгадене 24 октября подсудимый Риббентроп выставил требование о том, чтобы Данциг[37] был вновь объединен с империей, а также о строительстве экстерриториальной автострады и железнодорожной линии через Поморце, т.е. через провинцию, которую немцы называли «коридором».
Начиная с этого дня, велись переговоры по этим германским требованиям до тех пор, пока польское правительство не заявило открыто, во время визита подсудимого Риббентропа в Варшаву, закончившегося 27 января 1939 г., что оно не согласится передать Данциг Германии. Однако даже после возвращения Риббентропа из Варшавы Гитлер счел нужным в своей речи в рейхстаге 30 января 1939 г. сказать:
«Мы только что отпраздновали пятую годовщину заключения нашего пакта о ненападении с Польшей. Едва ли среди истинных друзей мира сегодня могут существовать два мнения относительно величайшей ценности этого соглашения. Достаточно только спросить себя, что случилось бы с Европой, если бы это соглашение, которое принесло столь значительное улучшение, не было бы подписано пять лет назад. Подписав это соглашение, великий польский маршал и патриот[38] оказал своему народу такую же важную услугу, какую руководители национал-социалистского государства оказали германскому народу. В течение тревожных месяцев прошлого года дружба между Германией и Польшей являлась одним из решающих факторов в политической жизни Европы».
Однако это изречение было последним теплым дружественным высказыванием со стороны Германии по адресу Польши, и это был последний случай, когда нацистский руководитель одобрительно отозвался о германо―польском соглашении.
В течение февраля 1939 года Германия не возобновила своих требований. Однако, как только было завершено окончательное поглощение Чехословакии и Германия также захватила Мемель, сразу же возобновилось нацистское давление на Польшу.
Во время двух бесед между польским послом в Берлине и подсудимым Риббентропом 21 и 26 марта (польская «Белая книга», документы №61 и 63) были возобновлены германские требования к Польше и было оказано дальнейшее давление. Неудивительно, ввиду той судьбы, которая постигла Чехословакию, а также и ввиду значительного ухудшения стратегической позиции Польши по отношению к Германии, что польское правительство было весьма обеспокоено этими событиями. И не только польское правительство было этим обеспокоено.
События марта 1939 года, наконец, убедили как английское, так и французское правительства в том, что агрессивные намерения нацистов не ограничиваются только лишь лицами германской национальности и что возможность европейской войны в результате дальнейших агрессий нацистской Германии не была устранена Мюнхенским соглашением.
Поэтому в силу крайней заинтересованности Польши, Англии и Франции в событиях в Чехословакии, а также и в возобновленном давлении на Польшу произошли переговоры между английским и польским правительствами. 31 марта 1939 г. г-н Невиль Чемберлен, выступая в палате общин, заявил, что британское правительство приняло на себя обязательство оказать помощь Польше в случае каких-либо акций, которые будут открыто угрожать независимости Польши и которым польское правительство сочтет необходимым оказать сопротивление. 6 апреля 1939 г. было издано англо―польское совместное коммюнике, в котором говорилось, что оба государства были готовы заключить соглашение постоянного характера и имеющее обратную силу для того, чтобы заменить существовавшее временное и одностороннее обязательство, которое дало правительство Великобритании.
Нетрудно найти оправдание для такой заинтересованности.
С документальными доказательствами, которыми мы сейчас располагаем относительно того, что происходило на внутренних совещаниях руководителей германской империи и ее вооруженных сил в течение этих месяцев, не остается ни малейшего сомнения в том, что германское правительство стремилось к захвату всей Польши и что Данциг, как сам Гитлер об этом был вынужден сказать спустя месяц, совершенно «не был предметом обсуждения».
Нацистское правительство стремилось произвести агрессию. Требования и переговоры относительно Данцига были всего лишь ширмой и предлогом для дальнейших действий.
Уже в сентябре 1938 года были готовы планы для ведения агрессивной войны против Польши, Англии и Франции. В то время, как Гитлер в Мюнхене торжественно заявлял, обращаясь к миру, что германский народ хочет мира и что, разрешив чехословацкую проблему, Германия не имеет больше территориальных проблем в Европе, штабы его вооруженных сил уже разрабатывали эти планы.
