Нюрнбергский процесс. Т. 1 - [85]

Они заявили, что «ни при каких обстоятельствах они не обратятся к применению силы для того, чтобы достичь решения в таких спорах». Эта декларация и соглашение должны были оставаться в силе по меньшей мере в течение 10 лет. По истечении этого срока пакт должен был автоматически продолжить свое действие в случае, если бы он не был денонсирован одним из двух правительств за шесть месяцев до истечения десятилетнего срока или же если бы он не был денонсирован впоследствии с предварительным уведомлением за шесть месяцев.

Как во время подписания этого пакта, так и в течение последующих четырех лет Гитлер публично говорил о германо-польском соглашении так, как если бы оно было краеугольным камнем его внешней политики.

Фактом заключения этого пакта, а также такими своими высказываниями Гитлер убедил многих в том, что он преследовал истинно миролюбивые намерения, так как создание новой и независимой Польши стоило Германии значительной территории, а также отделило Восточную Пруссию от остальной части империи.

Тот факт, что Гитлер по своей собственной инициативе установил отношения дружбы с Польшей, что в своих речах по вопросам внешней политики он объявил о том, что он признает за Польшей право на выход к морю, а также необходимость для немцев и поляков жить в дружбе, — все эти факты казались для мира убедительным доказательством того, что Гитлер не преследует никаких «ревизионных» целей, которые угрожали бы миру в Европе, что он вполне искренне стремится положить конец столетней вражде между тевтонами и славянами. Если же его заявления действительно являются искренними, то его политика исключает возможность нового «дранг нах остен» и, таким образом, будет способствовать стабильности европейской ситуации и миру.

Такое впечатление могло создаться от публичных высказываний Гитлера. Однако мы будем иметь достаточно случаев для того, чтобы убедиться в том, насколько лживы были эти миролюбивые излияния.

История пяти роковых лет с 1934 по 1939 год совершенно ясно показывает, что немцы использовали этот договор, так же как они использовали и другие договоры, лишь в качестве инструмента своей политики для достижения своих агрессивных целей. Из документов, которые сейчас предъявляются Трибуналу, явствует, что эти пять лет составляют две различные стадии реализации агрессивных целей, которые всегда определяли нацистскую политику.

Во-первых, период, который начался после прихода нацистов к власти в 1933 году и длился до осени 1937 года. Это был период подготовки. В течении этого периода были нарушены Версальский и Локарнский договоры, производилось лихорадочное перевооружение Германии, была вновь введена воинская повинность, была произведена ремилитаризация Рейнской зоны, а также были осуществлены все другие необходимые мероприятия для будущей агрессии, о чем столь обстоятельно здесь уже говорили мои американские коллеги. В течение этого периода — периода подготовки — они сумели внушить Польше ложное чувство безопасности. Не только Гитлер, но также подсудимые Геринг и Риббентроп в своих высказываниях поддерживали пакт. В 1935 году Геринг сказал, что «пакт запланирован на период не в десять лет, а навечно, не может быть ни малейшего сомнения в том, что он будет продлен».

Хотя Германия продолжала лихорадочное строительство величайшей военной машины, которую когда-либо знала Европа, и хотя к январю 1937 года военное положение Германии было уже настолько обеспечено, что Гитлер мог открыто ссылаться на свою сильную армию, он тем не менее распространялся тогда о том, что «путем заключения целого ряда соглашений мы устранили существовавшие трения и, таким образом, значительно способствовали улучшению европейской атмосферы. Мне достаточно напомнить о соглашении с Польшей, которое послужило для пользы обеих сторон».

Таким образом это и происходило: для внешнего мира — торжественные уверения в миролюбивых намерениях, а в Германии — «пушки вместо масла».

Однако в 1937 году этот подготовительный период закончился, и нацистская политика перешла от общей подготовки для будущей агрессии к непосредственному планированию достижения определенных специфических агрессивных целей. Два документа, которыми мы располагаем, дают ясное представление об этом переходе.

Первым из них является весьма важный документ «Директива о проведении объединенной подготовки к войне», изданная 29 июня 1937 г. имперским военным министром (которым тогда был фон Бломберг) и главнокомандующим вооруженными силами Германии. Этот документ является значительным не только из-за содержащихся в нем военных директив, но также из-за содержащейся в нем оценки европейской ситуации и изложенной в нем нацистской позиции в этой обстановке.

«Общее политическое положение, — заявлял фон Бломберг, — доказывает правильность предположения о том, что Германия не должна считаться с возможностью нападения с чьей-либо стороны. Это объясняется, помимо отсутствия желания участвовать в войне почти у всех государств, особенно у западных держав, недостатками в подготовленности для войны у целого ряда стран, в особенности у России».