Нюрнбергский процесс глазами психолога - [2]
Ганс Франк, гитлеровский прокурор, а впоследствии генерал-губернатор оккупировать» польских территорий, изложил в письменном виде свою точку зрения религиозного неофита: «Я рассматриваю данный процесс, как угодный Богу высший суд, призванный разобраться в ужасном периоде правления Адольфа Гитлера и завершить его».
Вильгельм Фрик, имперский министр внутренних дел, дал изворотливый и юридически грамотный комментарий: «Все обвинение основано на предположении об участии в заговоре».
Фриц Заухель, генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы на период осуществления четырехлетнего плана, столкнулся с известными трудностями, пытаясь увязать свою любовь к рабочему люду с предъявленным ему обвинением: «Пропасть между идеалом социалистического общества, вынашиваемым и защищаемым мною, в прошлом моряком и рабочим, и этими ужасными событиями — концентрационными лагерями — глубоко потрясла меня».
Альберт Шнеер, имперский министр вооружения и боеприпасов, без обиняков переложил вину на нацистский режим: «Процесс необходим. Даже авторитарное государство не снимает ответственности с каждого в отдельности за содеянные ужасные преступления».
Яльмар Шахт, президент Имперского Немецкого банка и в довоенный период имперский министр экономики, заявил следующее: «Я вообще не понимаю, почему мне предъявлено обвинение».
Вальтер Функ, имперский министр экономики после Шахта, был более словоохотлив и эмоционален, обосновывая свою невиновность: «Никогда в жизни я ни сознательно, ни но неведению не предпринимал ничего, что давало бы основания для подобных обвинений. Если я по неведению или вследствие заблуждений и совершил деяния, перечисленные в обвинительном заключении, то следует рассматривать мою вину в ракурсе моей личной трагедии, но не как преступление».
Франц фон Папен, рейхсканцлер Германии до Гитлера и посланник в Австрии и Турции в период гитлеровского правления, не скупился на фразы в попытке отгородиться от причастности к нацизму: «Обвинение ужаснуло меня, первое, осознанием безответственности, в результате которой Германия оказалась ввергнута в эту войну, обернувшуюся мировой катастрофой, и, второе, теми преступлениями, которые были совершены некоторыми из моих соотечественников. Последние необъяснимы с психологической точки зрения. Мне кажется, во всем виноваты годы безбожия и тоталитаризма. Именно они и превратили Гитлера в патологического лжеца».
Барон фон Нейрат, в первые годы нацистского режима имперский министр иностранных дел, а впоследствии имперский наместник в протекторате Богемии и Моравии, выхватил один из пунктов нацистского беззакония: «Я всегда был против обвинений без возможности защиты».
Бальдур фон Ширах, имперский вождь молодежи и гауляйтер Вены, хоть и с запозданием, но все же пришел к искреннему прозрению: «Все беды — от расовой политики».
Артур Зейсс-Инкварт, федеральный канцлер Австрии, впоследствии имперский комиссар оккупированной Голландии, не удосужился опровергать свою вину, а с холодным фатализмом написал следующее: «Хочется надеяться, что это — последний акт трагедии Второй мировой войны!»
Юлиус Штрейхер, нацистский обер-убийца евреев, главный редактор журнала «Дер штюрмер» и гауляйтер Франконии, не скрывал своей одержимости даже в преддверии процесса: «Этот процесс — триумф мирового еврейства».
Фельдмаршал Кейтель, стоявший во главе вермахта, дал типичный для офицера-пруссака ответ: «Приказ для солдата — есть всегда приказ!»
Генерал Йодль, начальник штаба оперативного руководства ОКВ[2] (верховного командования вооруженных сил), воспринимал предъявленное ему обвинение со смешанными чувствами: «Вызывает сожаление смесь справедливых обвинений и политической пропаганды».
Гросс-адмирал Дёниц, командующий военно-морскими силами Германии и преемник Гитлера после самоубийства последнего, предпринял попытку отмести предъявленое ему обвинение, как изначально не имеющее к нему отношения: «Ни один из пунктов данного обвинения ни в малейшей степени не имеет ко мне отношения. — Выдумки американцев!»
Ганс Фриче, руководитель радиовещания и отдела печати в геббельсовском имперском министерстве пропаганды, счел своим долгом говорить от имени немецкого народа: «Это ужасное обвинение всех времен. Ужаснее может быть лишь одно: грядущее обвинение, которое предъявит нам немецкий народ за злоупотребление его идеализмом».
Записанные от руки ответы адмирала Редера и Роберта Лея здесь отсутствуют. Адмирал Редер, доставленный в нюрнбергскую камеру прямо из советского плена, отказался как от устных, так и от письменных высказываний. Эксцентричный и неуравновешенный вождь Германского трудового фронта Роберт Лей дал внятный и решительный ответ на предъявленное ему, как военному преступнику, обвинение сведением счетов с жизнью.
Самоубийство Роберта Лея
Вместе с судебным психиатром мы посетили Роберта Лея в его камере за день до его самоубийства. Он был в крайне возбужденном состоянии, беспрестанно ходил взад и вперед по камере. Он, как и некоторые другие заключенные, был одет в американскую форменную блузу, на ногах — войлочные шлепанцы. На вопрос, как он думает организовать свою защиту в ответ на выдвинутое против него обвинение, он разразился целой тирадой:
Густав Марк Гилберт был офицером американской военной разведки, в 1939 г. он получил диплом психолога в Колумбийском университете. По окончании Второй мировой войны Гилберт был привлечен к работе Международного военного трибунала в Нюрнберге в качестве переводчика коменданта тюрьмы и психолога-эксперта. Участвуя в допросах обвиняемых и военнопленных, автор дневника пытался понять их истинное отношение к происходившему в годы войны и определить степень раскаяния в тех или иных преступлениях.С момента предъявления обвинения и вплоть до приведения приговора в исполните Гилберт имел свободный доступ к обвиняемым.
В книге Ирис Юханссон мир ребенка-аутиста описан «изнутри», на собственном опыте. Однако этим уникальность истории Ирис не ограничивается. Это еще и история необыкновенного родительского опыта: отец Ирис, шведский крестьянин, без чьей-либо профессиональной помощи понял проблемы своей дочери. Благодаря его любви, вниманию и отзывчивости Ирис, бывшая ребенком с «глубокими нарушениями общения», сумела их преодолеть. Она стала психологом, консультирующим педагогов и родителей. Книга адресована широкому кругу читателей.
«Слова, которые исцеляют» (1975) – одна из самых известных книг Мари Кардиналь – написана на основе ее собственного опыта в психоанализе. Изображен тот период и те условия, что привели автора к психической нестабильности, а затем к постепенному выздоровлению. Сюжет вращается вокруг женщины, переживающей эмоциональный срыв, порожденный ее отношениями с матерью. Героиня проходит длительный курс психоанализа. Постепенно она понимает, что была не в состоянии справиться с жесткими рамками кодекса поведения патриархальной системы, регулирующими ее жизнь с детства.
В своей книге я написала все свои препятствия, страхи на пути к выздоровлению. Я уверена, что каждый из вас найдет именно в ней именно то, что в данный момент нужно. Между строк можно увидеть себя и провести параллель, даже если у вас вопрос, проблема, связаны не со здоровьем, как у меня. Мне будет приятно услышать от вас лично, чем была полезна моя книга. Для меня это важно, ведь творчество мое не имеет границ и готова написать вам следующую книгу, которая будет так же вам полезна, как и эта.
Человек есть по замыслу Бога существо богоподобное, и потому его нормальная жизнь возможна не иначе, как в общении с Богом, чтобы достигнуть своего истинного назначения и вечного блаженства. История грехопадения Адама и Евы повлияла на все последующее развитие человечества. Принципиальное значение грехопадения наших прародителей заключалось прежде всего в том, что человек перенес центр своей жизни и деятельности с Бога на самого себя. Созданный Богом человек сознательно и свободно решился вместо воли Божией поставить свою волю началом своей жизнедеятельности, самого себя и свою самость сделать центром существующего мира и целью своей жизни.
У кого-то в голове внутренний критик, у кого-то – внутренний котик, а у кого-то – ящерица. Вот такой образ придумал шведский психолог и психотерапевт Дан Кац. В один прекрасный день он понял, что с помощью ярких метафор и забавных картинок у него получается легко и доступно объяснить пациентам суть проблемы, которая их волнует, и помочь им разобраться в себе. Так что если вас что-то тревожит, если вы закопались в глубинах своего «я», если вам не дает покоя ваша «ящерица», срочно читайте эту книгу, которая не только рассмешит и поднимет настроение, но и позволит посмотреть на свои проблемы со стороны, отпустить ситуацию и освободит от ненужного беспокойства.
Раскрываются причины уникального явления общества, характерного для всех цивилизованных стран, — малой продолжительности жизни врачей, среднее значение которой на 15–20 лет ниже жизни их пациентов. Показано, что среди причин имеются такие необычные, как высокая чувствительность и культ смерти. Представлены теория Любви, Разума и Жизни, а также теория Смысла Жизни и теория преждевременной старости. Формулируются положения духовной психологии. Предложен авторский взгляд на концепцию Человека, болезни и здоровья.
Что такое секта — казалось бы, известно всем. Но сектанты далеко не всегда действуют открыто — особенно когда работают «в связке» с капиталом и политиками. В этой книге рассказывается об эмигрантской секте царебожников, которая, прикрываясь своей внешней схожестью с православием, проникла в СМИ, общество и Церковь — кто они, какую веру исповедуют и чем опасны для нашей страны. Их идеи гораздо более распространены, чем принято думать, и гораздо опаснее, чем кажется на первый взгляд. Будьте бдительны: это не православие, это секта!
27 января 1837 г. Пушкин был смертельно ранен на поединке поручиком Кавалергардского полка Жоржем Дантесом. История этой дуэли окутана плотной пеленой мифов и легенд. Справедливо ли мнение, будто его погубил чудовищный заговор, в котором участвовала императорская фамилия и высший свет? Верно ли, что гений Пушкина в конце блистательного поприща пришёл в упадок? Он пережил тяжёлую семейную драму, усугублённую многими бедами. Поэт не мог вынести притеснений цензуры, был лишён возможности распорядиться своей жизнью и покинуть столицу, был удручён долгами.
Он был легендой при жизни, он превратился в миф после трагической смерти. Боливийский поход Эрнесто Че Гевары, исполненный невыносимых страданий и мук, всё чаще сравнивают с восхождением Христа на Голгофу. Загадочная гибель команданте по-прежнему окутана тайной, а «проклятие Че» неумолимо настигает палачей Героического Партизана спустя многие годы. Главный герой книги историка Александра Колпакиди и писателя, литературоведа Романа Кожухарова «Проклятие Че Гевары» – Альдо Коллоди, один из инициаторов знаменитого «латиноамериканского бума», в прошлом активный участник революционной борьбы – герильи. Стержнем сюжета становится рассказ одного из троих партизан, чудом выживших в «зверском» походе Че Гевары.
Альфред Нобель, учредитель самой престижной премии в мире, ученый и предприниматель, изобретатель динамита, создал также крупнейшую нефтяную компанию, которая бросила вызов знаменитой «Стандарт Ойл» Рокфеллера. С этого времени началась ожесточенная борьба между Рокфеллерами, Нобелями и вмешавшимися в нее Ротшильдами за господство на мировых рынках. Шведская журналистка Брита Осбринк рассказывает в своей книге, как проходила эта «битва гигантов», в которой так или иначе приняли участие русские императоры Александр III и Николай II, немецкий канцлер Отто фон Бисмарк, английский король Эдуард VII и еще многие известные политики и предприниматели конца XIX – начала XX века.