В ответ Геринг лишь сверкнул глазами, но промолчал. Затем заявил, что все эти психологические тесты ровным счетом ничего не значат, а что до этого изменника Шпеера, так ему с высокой башни наплевать на то, что он там говорит.
Несколько дней спустя он мне сообщил, что отдал своему адвокату доктору Штамеру заявление, что все, что наговорили нам в камерах эти психологи — сплошная дребедень и предвзятость… Стало быть, пробрало!
Вечером перед казнью Геринг обратился к тюремному капеллану с просьбой об отпущении грехов и последнем вкушении но лютеранскому обычаю. Капеллан Тереке, ожидавший очередного спектакля, отказался дать ему отпущение, мотивировав это тем, что не станет потворствовать желанию тех, кто ни во что не верит и желает устроить очередное шоу. Геринг ни словом ни жестом не дал понять, что раскаивается в содеянном им. А еще сутки спустя, когда Геринг уже успел всем доказать, что его пожелание — не более чем насмешка над таинством, поскольку сразу же после описанных событий он совершил акт самоубийства, — капеллан Тереке убедился, что не ошибся в отношении Геринга. Как и я.
Ибо Геринг отправился в мир иной так же, как и жил, как психопат, измывавшийся над всеми общечеловеческими ценностями, непрерывно пытавшийся одурачить всех своими актерскими выходками.
В ночь с 14 на 15 октября Геринг, по примеру Гитлера, Гиммлера, Геббельса и Лея, совершил самоубийство. Остальные десять приговоренных к смертной казни в соответствии с решением Трибунала были казнены.
На следующий после казни последнего из высших нацистских фюреров день я спросил одного адвоката, немца, что думает по поводу такого бесславного конца Третьего рейха немецкий народ. После короткого раздумья он мне ответил:
— Если сказать вам честно, они думают то, что и предполагалось. Если один вдруг узнает о том, что его собеседник до сих пор поддерживает нацистов, он скажет: «Разве это не позор, что победители так мстят нашим фюрерам! Ну, ничего, еще дождутся своего!» Те, кто понял, что нацизм ничего кроме разрушений, беспросветного отчаяния и нищеты им не принес, торжествуют: «Поделом этим негодяям! Но смерть — слишком легкое наказание для них!» Знаете, доктор, боюсь, что эти 12 лет гитлеризма в смысле морали сломали хребет нашему народу.
