Нюрнбергские призраки. Книга 2 - [47]

Амальхен принесла сосиски, разложила их по тарелкам, исчезла, снова вернулась с большим фарфоровым кофейником в руках и поставила его в центре стола, рядом с пивными бутылками.

— Что-нибудь еще, господа? — спросила она, складывая на животе руки.

— Нет, — быстро ответил Гамильтон. — Нам надо поговорить. Поэтому посуду уберешь позже.

В ответ раздалось привычное "яволь!", и горничная ушла, плотно притворив за собой дверь.

…Они ели в полном молчании. Рихард не мог понять, почему именно, но он ощущал какое-то безотчетное чувство тревоги. Нет, его уже не волновал Клаус, Рихард знал, что с ним все в порядке, отодвинулись куда-то вдаль, в прошлое, история в суде и стремительный бег по улице… Что же тревожило теперь Рихарда? Может быть, предупреждение о предстоящем "серьезном разговоре"? Что это будет за разговор? Наверное, этот Гамильтон станет читать ему нотации за невыполнение советов, которые он давал Рихарду во время прошлой встречи.

Когда с едой было покончено, Гамильтон предложил Рихарду перейти за другой, маленький стол.

— Значит, ты не прислушался к тому, о чем я тебе говорил? — произнес наконец Гамильтон.

"Ну, конечно! — со злостью подумал Рихард. — Я был прав! Тоже гувернер-воспитатель нашелся! И почему я должен ему подчиняться?!" Но вслух сказал:

— Я действую так, как мне подсказывают моя убеждения… и совесть.

— В чем же они состоят, твои убеждения? В желании восстановить гитлеровский рейх?

Гамильтон произнес эти слова, как показалось Рихарду, с оттенком иронии. Это возмутило его, и он еле сдержался, чтобы не ответить грубостью.

— Мистер Гамильтон, — сказал он, — для вас Германия — чужая страна. А для меня — родина. Мой отец едва не пожертвовал жизнью во имя ее процветания. И если бы не нападение России — при содействии Штатов, хочу добавить, — то сейчас Германия была бы властительницей мира!

— Если бы Россия не напала… — иронически повторил Гамильтон, но Рихард не дал ему договорить.

— Знаю, знаю, что вы сейчас скажете! — прервал он американца. — Слышал я все эти сказки! На поверженную страну можно валить все что угодно! Но я-то знаю правду! Мой отец занимал достаточно важный пост, был приобщен ко многим государственным тайнам. И он рассказывал мне, как обстояло дело в действительности. Наше выступление против России было чисто превентивным. И если бы фюрер не приказал начать реализацию плана «Барбаросса», Сталин бросил бы все свои славяно-монгольско-еврейские орды против нас. Он уже был готов к этому!

— Хорошо, Рихард, — примирительно сказал Гамильтон, — не будем заниматься историческими экскурсами. Речь сейчас идет не о Германии в сороковых годах, а о тебе — в конце шестидесятых. И это совсем разные вещи.

— Я неотделим от Германии! — воскликнул Рихард.

— Оставим громкие слова. Ведь речь идет о твоей судьбе. В конечном итоге о твоей жизни!

— Мистер Гамильтон, — сказал Рихард, стараясь говорить уважительно и даже с оттенком благодарности, — поверьте, я очень ценю вашу заботу обо мне. Но мы — разные люди. И дело тут не только в возрасте. Вы состоите на службе в своей газете или не знаю уж где. А я служу Германии. Моей Германии! — Рихард сделал ударение на слове «моей». — Это разные вещи. Между нами барьер!

— Ну, не такой уж высокий, как ты думаешь, — с незлой усмешкой проговорил Гамильтон. — И кроме того, барьер не мешает мне многое видеть и знать.

— Что вы имеете в виду? — спросил Рихард, не понявший смысла последней фразы.

— Ну, например, видеть тебя среди участников того митинга, знать о неудаче Клауса в Дюссельдорфе и о получении оружия на нашей авиабазе. Быть в курсе вашей сегодняшней проделки в суде…

Теперь Гамильтон смотрел прямо в глаза Рихарду.

— Вы… все знали?

— Мне пришлось тебе это сказать, чтобы ты понял наконец, что я не бросаю слов на ветер. У меня есть… ну, как бы тебе это сказать… магический кристалл.

— Да… — тихо произнес Рихард, — я понял. Значит, вы считаете, что путь к победе не тот, которым я иду?

— Сначала я хочу тебе сказать, что ты несколько примитивно представляешь себе путь, по которому пойдет страна. Не спорь! Ты полагаешь, что Германия повторит то, что происходило с ней три с половиной десятка лет назад. Сначала вы, сегодняшние штурмовики, терроризируете своих политических противников и привлекаете на свою сторону мелких бюргеров, безработных, ну и так далее. Потом получаете абсолютное большинство на выборах. Затем сегодняшний Гинденбург приглашает к себе сегодняшнего фюрера, назовем его фон Таддеы, и вручает ему пост канцлера и с ним всю полноту власти.

— Я не так наивен, как вы думаете, сэр! — сердито сказал Рихард.

— И все-таки я не ошибаюсь. Ход твоих мыслей примерно таков, как я его обрисовал. Может быть, ты сам не отдаешь себе в этом отчета.

— Так вы предлагаете мне отказаться от борьбы? — с вызовом спросил Рихард.

— Нет, — покачал головой Гамильтон, — я предлагаю тебе другое…

— Что именно?

— Рихард, поверь мне, я лучше тебя знаю обстановку в Германии. НДП переживает сейчас кризис, хотя ее представители и были избраны в ландтаги некоторых земель. И все же на протяжении двух последних лет влияние НДП падало. У этой партии нет шансов набрать на предстоящих выборах пять процентов, необходимых для того, чтобы получить места в бундестаге.