Нюргун Боотур Стремительный - [7]

,

Эркен Баатыр[52],

Чье подножье — гибель и смерть...

Что будет он рожден, сотворен —

Древнее предсказанье есть.

Неужто этот ребенок рожден?

Не может иначе быть!

Немедля должны мы решить,

Как его нрав укротить. —

Долго думали мудрецы

И надумали, наконец!..

На железной, высокой, крутой,

Содрогающейся мятежной горе,

Не прикрепленной ничем

К краю слоисто белых небес,

Не опирающейся ничем

На светло-белесый мир земной, —

Лишь клубится мгла у подножья ее, —

Вот на этой железной горе,

Кружащейся, как вихрь,

Держащейся кружением своим,

Чародейной силой своей,

На восьмигранном столбе

Блистает дом золотой,

Белеет обширный двор

Охранительницы небес —

Удаганки Айыы Умсуур[53],

Нюргун Боотура старшей сестры.

Вот на этот двор,

Под ее надзор,

В каменную несокрушимую клеть

Младенца перенесли,

Чародейным арканом его окрутив

О тридцати девяти узлах.

Каменной клети железную дверь

Поставлен был сторожить

Без умолку говорящий

Идол, красною медью блестящий,

С конскую голову величиной.

Чарами удаганки небес

Погруженное в непробудный сон,

Покоилось в темной клети дитя,

Не зная детских игр и забав,

Вырастая в чудесном сне,

Сил набираясь во сне...

Боялись владыки айыы:

Если с Верхнего мира

Ветер дохнет —

Проснется младенец,

Бед натворит.

Из подземного мира

Потянет сквозняк —

Тоже добра не жди.

Если Среднего мира

Воздух густой

Ветром его обдаст —

Не оберешься хлопот.

И еще к нему приставили трех

Исполинов-богатырей.

Верхнюю сторону должен один

От сквозняка затыкать,

Нижнюю сторону должен другой

От сквозняка затыкать,

Третий должен был с боковой стороны

Ветру путь преграждать.

Если в Верхнем мире

Родится беда,

Если в Нижнем мире

Вспыхнет вражда,

Если в Среднем мире земном

Кровопролитье пойдет —

То, коль скажет Чынгыс Хаан,

Прикажет Дьылга Тойон,

Одун Биис повелит, —

Нюргун Боотура освободят,

Чтобы злую силу он укротил,

Чтобы Средний мир

Сохранил, защитил...

* * *

Стали думать старейшины рода айыы,

Кого избрать, поселить,

Кого высокой судьбой одарить

В Среднем мире земном

С восходящим солнцем,

С густою травой,

С зеленеющею листвой.

Кто достоин корнем стать на земле

Рода людей

Уранхай-саха?

Чтоб людей породить на земле,

Из улуса солнца,

Из рода айыы

Был избран Саха Саарын Тойон[54],

А подругой ему дана

Сабыйа Баай Хотун[55].

Боги их поселили там,

Где, ниже высоких гор

На восток опускается край

Пешеходно-слоистых небес,

Где, как одежды ровдужной край,

Полосами пестрыми окаймлен,

До земли спускается небосклон;

Там, где влажно-росистый угол земли

Загибается вверх, как концы

Свилевато широких лыж.

В светозарной той стороне

Осьмикрайняя, на восьми ободах,

Белая равнина блестит.

Там неувядающая никогда,

Не знающая изморози ледяной,

Зелень буйная шелестит.

Там высокое солнце горит светло,

Никогда не падает снег,

Никогда не бывает зимы.

Лето благодатное там

Вечное изливает тепло.

Опереньем ярким блестя,

Турухтаны порхают там,

Молодые утки с озер

Табунами взлетают там,

Голуби не умолкают там.

Неиссякаемая благодать

Изобильем вздымается там,

Вечный пир кумысный кипит, бурлит.

Девять длинных веревок волосяных

Между коновязей натянуты там

И поставлен кругами зеленый чэчир

Вокруг цветущих полян,

Словно густоветвистый лес.

Как глубокое озеро, выставлен там

Заповедный кумысный чан.

Там в низинах — творожная топь,

До вертлюгов неукрощенным коням,

Из молочной гущи солончаки

До колен ездовым коням.

Синим маревом кури́тся даль,

Жаворонками звенит.

Красуется, светом напоена,

Привольная эта страна.

Посреди земли

Становье-жилье;

Где броды по́ дну широких рек

Как натянутая тетива,

Где на пастбищах во́лнами ходит трава,

В средоточии той страны,

На печени золотой

Осьмикрайней, на восьми ободах,

Гладко широкой,

Ясно высокой

Средней земли матеро́й,

На медном возвышенном месте ее,

На серебряной середине ее,

Над которою никогда

Не веяла никакая беда,

На блистающем пупе земли,

Где ласков полуденный зной,

На высокой хребтине ее,

На вздымающейся груди земляной,

На вздувающемся загривке ее,

На широком затылке ее

Силою исполинов-творцов

Сотворенно построен был

Тринадцатистенный дом

Из цельного серебра,

Полный всяческого добра;

Сверкая кровлею золотой,

На девяносто сажен в длину

Раскинулся этот дом,

На расстояньи дневного пути

Видимый отовсюду кругом;

Чтобы вольно вливался в него поток

Девяноста лучами дарящего свет

Белого солнца дня,

Девяносто окон больших

Прорублено в доме том,

Равного которому нет.

Избранная волей богов,

Предназначенная стать на земле

Корнем племен уранхай-саха,

Прекрасная молодая чета,

Чарами матери Айыысыт

Чадородья жаждой полна,

Страстью созидания

Одухотворена,

Вошла в уготованный ей

Просторный нарядный дом.

Распахнули дверь в высокий покой —

Мехом белым покрытое ложе там,

Собольих мехов одеяло на нем,

Соболья подушка на нем.

Им желанье покоя не даст,

От него не укрыться им.

Из глубины своих недр

Вожделением загорелись они.

Верхние одежды

Пальцами рук

Сбросили мигом с себя.

Исподние одеянья свои

Тыльными сторонами рук

Разметнули, скинули прочь.

Развязались

Нагрудные украшения их,

Распались

Набедренные украшения их,

Бряцая бисером и серебром.

Развязались

Украшенные шитьем

Натазники в бахроме.

Позарившиеся друг на друга бедняжки,

Не помня себя, обнялись,

Пали на ложе из белых мехов,

На ложе из полосатых мехов.

Пламя богини Айыысыт

Их нестерпимо палит.

Шумно, с посвистом, задыхаясь,