Ньюгейтская невеста - [81]

– И вы спрятались в камине? Значит, это вы…

– Да, – кивнул декоратор. – Я взял кожаный футляр, но оставил обе рапиры, чтобы представить случившееся как дуэль, а не как убийство. Мне хотелось поставить кучера в неловкое положение. – Он посмотрел на Джемми, чья дружелюбная улыбка плохо сочеталась со светившейся в глазах злобой. – Из дымохода я ничего не видел. Как я мог догадаться, что это вы, Дик? Когда дверь захлопнулась, я подумал, что кучер вошел в комнату с каким-то беднягой, и громко произнес…

– «Он не должен подходить к окнам», – подхватил Даруэнт.

– Мне казалось, что с мертвым Орфордом в комнате вся их уловка с декорацией за окном лопнет как мыльный пузырь, стоит только клиенту открыть одно из окон. Потом я выскользнул из камина через складную дверцу и вышел через парадную дверь.

Вот и все. Вы выслушали мое признание и можете поступать, как вам будет угодно. Я убил Орфорда, и, видит бог, сделал бы это снова.

В полутемной комнате воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием.

Помимо бутафорской луны над статуей Пана, шесть свечей – пять в руках присутствующих и одна на письменном столе – создавали тусклое кольцо света, словно предназначенное для какого-то тайного сборища.

Молчание нарушил Джемми Флетчер, обратившийся к Таунсенду:

– А теперь, мой дорогой чарли… – назвать раннера «чарли» считалось на Боу-стрит смертельным оскорблением, – не желаете ли снять с меня наручники?

– С какой стати? – буркнул Таунсенд.

– Подумайте – что такого ужасного я совершил? Дик жив, Тилл Луис вроде бы тоже. Это были всего лишь шутки, чарли! У меня есть влиятельные друзья, которые это подтвердят. – Джемми кивнул в сторону Роли: – А вот он – другое дело. – Его голос перешел в визг. – Этого человека повесят! Непременно повесят!

Даруэнт медленно шагнул к нему.

– Нет, не повесят, – спокойно сказал он.

Среди собравшихся пробежал одобрительный шепот, подобный легкому ветерку, и шепот Кэролайн был самым громким.

Даруэнт повернулся к мистеру Роли. В полумраке никто не увидел пачку банкнотов, которую он сунул в карман декоратора.

– Забудьте обо всем. Идите домой и ложитесь спать, – мягко произнес Даруэнт. – Вас не арестуют и даже не заподозрят.

Мистер Роли ошеломленно уставился на него:

– Но ведь я…

– Нет! – решительно остановил его Даруэнт. – Вы не совершали никакого убийства, сэр. Вы раздавили паука. Посещая Долли Спенсер в вашем доме, я заметил, как вы напряглись, когда я упомянул дом номер 38 на Сент-Джеймс-сквер. Ступайте с миром. Когда вы отдохнете, мы поговорим о том, как найти вам подходящую работу.

Губы декоратора дрогнули.

– Дик, как мне отблагодарить вас…

– Никак!

Мистер Роли неуверенно подошел к двери, но опять повернулся и с благодарностью глянул на Даруэнта.

– Поверьте, я бы не возражал… – Он скользнул рукой к шее, словно там уже была веревка палача. – Если бы не боялся оставить Эмму одну. Доброй ночи.

Старик вышел, забрав с собой свечу, и они услышали его спотыкающиеся шаги в холле. Даруэнт повернулся к Таунсенду и Джемми.

– Снимите с него наручники, – велел он раннеру.

– Но, милорд…

– Снимите наручники!

Щелкнул замок, и Джемми довольно усмехнулся.

– А теперь выслушайте меня, Джемми. – Даруэнт схватил его за галстук. – Я хочу знать, поняли вы хоть что-нибудь из сказанного этой ночью. Вы верите в ад?

– Понятия не имею. Спросите у попов!

– Предположим, ад существует. Знаете, почему душа Фрэнка Орфорда гниет там? Позвольте объяснить. Не потому, что Фрэнк обманывал бедняг вроде Роли, а потому, что он думал, будто имеет право их обманывать. Вы в состоянии это понять, певчая птичка? Вижу, что нет. Мистер Малберри!

– Да?

– Ответьте как юрист: достаточно ли доказательств, чтобы повесить этого красавчика?

Подобрав валявшуюся в углу белую шляпу, адвокат уселся на стул мертвеца за письменным столом, глядя на стоящую там свечу.

– Даже если бы у нас было больше доказательств, они бы не понадобились, – ответил он. – Во-первых, история в опере. Половина членов боксерского клуба поклянется, что он нанимал их, – подстрекательство к беспорядкам карается смертью. Пятеро свидетелей присягнут, что он пытался убить мистера Луиса, – покушение на убийство карается так же.

– А что вы можете к этому добавить, мистер Таунсенд?

– Ну, милорд, – раннер спрятал наручники в карман и похлопал по нему, – вы, я и ее милость могли бы доказать за десять минут, что он пытался застрелить вас в спину. В Ньюгейте не жалуют тех, кто стреляет в спину друзьям. Ему запустят в голову чем-нибудь тяжелым, прежде чем Лэнгли вздернет его перед Дверью Должников.

Глаза у Джемми забегали.

– Можете убираться. – Даруэнт убрал руку от его галстука. – Я отпускаю вас, потому что вынужден это сделать. Но запомните, если вы хотя бы намекнете на виновность Роли…

– Никогда в жизни, старина! Слово джентльмена!

– Если вы это сделаете, я узнаю. А поскольку закон действует слишком медленно для меня, я загляну к вам однажды ночью. И когда уйду, вас уже не будет в живых.

У Джемми задрожали колени. Угроза закона хотя и внушала страх, казалась слишком отдаленной. К тому же правосудие едва ли посягнуло бы на его драгоценную жизнь. Но Даруэнт – другое дело. Джемми понимал Даруэнта еще меньше, чем Даруэнт – его. Он казался Джемми не человеком, а каким-то монстром, который не дает промаха ни с пистолетом, ни с саблей и всегда держит свое слово. В душе у Джемми что-то треснуло и уже не срослось никогда.