Нью-Йоркские тайны - [9]

— Ангел, — кивнул Моп.

— Приезжает за нашим другом Бамом…

— И увозит его…

— Да…

— В дом Тиллингеста, банкира, богача, денежного мешка…

— Проходит тридцать шесть часов…

— Мы готовимся идти к Баму с поздравительным визитом…

— И вдруг узнаем, что Тиллингест разорен!

— Мало того, умер!

— Следовательно, наш визит уже ни к чему…

— И значит, нам остается лишь сожалеть, что бедный Бам так опрометчиво поступил…

Наступает тягостное молчание.

— Итак, — начал опять Моп, — еще одна ветка сломалась… Что делать?

— Во–первых… Где Бам?

— Это правда… Что, если с ним сыграли злую шутку?

Снова молчание.

— Знаешь, — сказал Мои, — у меня возникла мысль…

— Говори…

— Пойдем в "Старый Флаг". Может быть, Догги знает что–нибудь…

И, взяв Трипа под руку, Мои тащит его к "Старому Флагу", Они идут быстро, обдумывая по дороге различные версии. Лишь только они распахнули дверь "Старого Флага", как Догги закричал:

— Хороши ребята, нечего сказать! Почему вас не видно с субботы? Вы бежали как воры, да вы и есть таковые!

— Извините, — шепчет Трип, — дела… Догги смотрит па них исподлобья.

— Ну, вы все–таки пришли… Значит, есть совесть… Вы хорошо сделали, что пришли… У меня есть для вас письмо.

— Для нас?!

— Да, его принес вчера вечером лакей, очень хорошо одетый, и просил меня непременно передать вам это письмо до двенадцати часов.

— Теперь восемь… Мы еще не опоздали.

Догги держит письмо своими жирными пальцами и помахивает им. Примерно так дразнят куском сахара дворняжку.

— Распечатай, — говорит Трип, передавая письмо Мопу. Тот почтительно распечатывает. Что–то выпадает из конверта.

— Это еще что? — восклицает Догги.

— Банковый билет!!!

Все трое нагибаются, чтоб поднять его и так сильно стукаются головами, что отскакивают в разные стороны. Трип первый приходит в себя.

— Двадцать долларов!

— Отлично!

— Теперь читай письмо… Трип громко читает:

"Дорогие друзья, я нужен вам, а вы нужны мне. Приходите в двенадцать часов в отель "Манхэттен", в холл. Подождите меня. Так как ваша одежда не совсем прилична, то посылаю вам немного денег, чтобы вы могли сменить гардероб. Не нужно роскоши, нужны вкус и хорошие манеры. Не опаздывайте. Скажите Догги, что я его не забываю. Вам". Ими овладевает не радость, а безумный восторг. Трип и Мои пляшут среди столиков, а в это время Догги, торжественно раскинув руки, благословляет этих двух негодяев.

Но постепенно чувство реальности возвращается к ним.

— Ну что же? — спрашивает Трип. Догги начинает нравоучительным тоном:

— Господа, — говорит он важно, — бывают минуты в жизни людей, когда судьба, устав их преследовать, протягивает руку помощи… Вы попали именно в такую ситуацию. Верьте мне, джентльмены. Не упускайте этого случая… Я всегда считал Бама умным и находчивым юношей. Эти двадцать долларов доказывают мою несомненную правоту. Ступайте покупать себе одежду… В нескольких шагах отсюда открыт новый рынок, и за пять долларов вас оденут с головы до ног как принцев…

— О, за пять долларов!

— Ну, положим, за шесть, и вы будете одеты как короли!

Это последнее сравнение приятно щекочет честолюбивую жилку наших оборванцев.

— А где же рынок?

— На углу Бродвея и Уокер–стрит. Это настоящий рынок и таких размеров, какие неизвестны в Европе. Пять этажей, загроможденных жакетками, водопад из панталон, гора шляп, река рубашек и черный рудник башмаков с громадными гвоздями…

Подойдя к рынку, друзья были ошеломлены криками продавцов и покупателей, бушующими толпами народа, обилием самых разнообразных товаров, огромными рекламными вывесками.

На одной из них изображено легендарное превращение оборванного нищего в красавца, подносящего букет улыбающейся леди… И через десять минут из этих многоцветных, ярких, кричащих бездн выходят преображенные оборванцы.

Во–первых, Трип — жакетка в зелено–черную клетку, желтые с зелеными полосами брюки, красный шарф на шее, цилиндр набекрень, на ногах — большие башмаки "Мольер"… В руке — массивная палка.

Во–вторых, Моп — красноватое пальто, панталоны небесного цвета, по–гусарски стянутые на коленях, галстук желтый с черными полосами, войлочная шляпа, в руке — массивная палка…

Все стоило обоим тринадцать долларов. Они на минуту останавливаются на тротуаре и осматривают друг друга, фатовато помахивая палками.

— Одиннадцать часов, — глубокомысленно отметил Трип.

— Следовательно, — подхватил Моп.

— До двенадцати еще тьма времени!

— Так вперед!

— Вперед!

И друзья устремились в ближайший кабачок.

7. Насущная необходимость иметь кошку о девяти хвостах

Отправимся в отель "Манхэттен", огромное здание в пять этажей, не считая подвала, с фасадом, выходящим на Бродвей. Надо пригнать, что Париж напрасно пытается завести у себя что–нибудь подобное колоссальным гостиницам Америки, открытым для всех четырех ветров света.

"Манхэттен" не просто гостиница, это центр целого мира — тут его, как сказал бы Виктор Гюго. Там останавливаются конно–железные дороги. В нижнем зале всемирная транспортная контора выдаст вам билеты в Альбани точно так же, как и в Петербург, в Сан—Франциско, Пекин или Париж — по вашему выбору.

Насчитайте пятьсот служителей — и вы только приблизитесь к истине. Все бегают, снуют, толкаются, поднимаются и спускаются по лестницам; одуряющий шум, нескончаемый гул вопросов, ответов, приглашений и объявлений… Вавилон — не то слово для сравнения с "Манхэттеном"!