Няня лёгкого поведения - [3]

И вот, когда до отъезда оставалось всего пять дней, случилось непредвиденное – Майк не смог удержать меня над головой во время высокой поддержки, и я неудачно приземлилась на паркет, сильно повредив ступню.

Боль, ослепляя, молнией проскочила по всему телу. Вскрикнув, я без чувств провалилась в темноту.

Придя в себя на больничной койке с загипсованной ногой, я просто не могла поверить в то, что всем моим стараниям и надеждам пришел такой нелепый конец.

Но, я держалась ради Майка. Я не хотела, чтобы он расстраивался из-за того, что нам не удалось выступить, и поклялась сама себе что превращусь в самую послушную больную на свете, чтобы ни в коем случае не огорчать его ещё больше.

Но, как оказалось, роль сиделки Майка не устраивала, впрочем, как и нездоровая партнёрша. Не прошло и суток, как мне сообщили, что, несмотря ни на что, "шоу должно продолжаться" и моё место в этом шоу займёт ставшая уже ненавистной, Джессика.

Слишком прямолинейная и местами наглая, она даже и не пыталась скрыть своего ликования. Вцепившись в рукав джинсовой куртки Майка, она, будто боясь, что он убежит ни на минуту не отпускала его от себя. Вот и сейчас, видели бы вы с каким злорадством она смотрела на меня спорящую с Майком. Закутанная в больничный халат и сидящая в инвалидном кресле, я не представляла для неё никакой угрозы.

Я и не собиралась угрожать. Мне и так всё стало ясно – между этими двумя, была связь. Теперь уже не имело смысла разбираться в том, а не подстроено ли часом было моё падение? Всё куда-то ушло. Я сидела снизу – вверх смотрела на этих двоих и ничего не чувствовала. Совершенно ничего. Слёзы я выплакала уже давно, ещё ребёнком, и даже когда потеряла мать, несмотря на горечь, не могла выдавить из себя ни слезинки.

– Рэйн, пойми: Майк слишком талантлив, чтобы рушить свою карьеру превратившись в твою сиделку. Нужно время чтобы твоя нога зажила, но у нас его нет! Турнир через несколько дней, ты не можешь быть настолько эгоистичной, чтобы требовать от него…

– Джессика, – выслушивать наставления от этой девицы, не было желания, – держись крепче за свой трофей, ты его заслужила. Майк, ты прав, поезжай, такого шанса упускать нельзя.

– Рэйн, – Майк отчаянно пытался изобразить раскаяние, но оно у него не получалось, – извини. Обещаю, что добуду победу для нас.

Для нас? Глупый, нас больше не было.

– Угу, – кивнула я, – буду ждать. Ребята, – я нарочито зевнула, давая понять, что их визит чересчур затянулся, – вы уж извините инвалидку, но я что-то сегодня устала.

– Да-да, конечно, отдыхай, – с каким облегчением оба вздохнули, когда стало понятно, что изображать участие больше не нужно. Легко приложившись холодными губами к моему лбу, Майк в сопровождении новой "примы" покинул палату.

"Катитесь вы к чёрту!" – едва не крикнула им вслед. Сметя на пол всё, что стояло на прикроватной тумбочке в порыве гнева, я попыталась следом опрокинуть и её. Но тумбочка-зараза, была привинчена к полу и совершенно не желала очутиться на полу в горизонтальном положении. Пнув с досады её здоровой ногой, я подъехала к окну.

На посыпанной гравием дорожке показались Майк с Джессикой. Не подозревая, что за ними наблюдают, они и не пытались скрывать своих отношений: обнимая одной рукой её за талию, другой, он убрал упавшую ей на лицо огненную прядь. Сколько интимности было в этом, казалось бы, простом жесте.

Он не вернётся! Теперь, когда у него была Джессика, неудачница вроде меня ему была не нужна.

Я провожала их взглядом до самых ворот, за которыми они вскоре исчезли и остро понимала, что на этот раз осталась совершенно одна. Полагаю, самое время начать думать о том, что буду делать, когда выйду отсюда.

Назад для меня пути уже не будет, теперь – только вперёд!

Глава 2

– Мне очень жаль мисс, но боюсь, что у нас для вас ничего нет, – невзрачная серая… нет мышью, пожалуй, назвать язык не повернётся… Скажу лучше так: неопределённого возраста, одетая в серое каракатица, близоруко щурящаяся сквозь толстые линзы огромных в пол-лица очков, доставшихся ей, скорее всего, в наследство от прабабушки. Редкие чёрные усики над верхней губой резко контрастировали с бледной, наверняка годами не видевшей солнца, кожей и вызывали немедленное желание схватиться за пинцет. Но самым примечательным в этой особе женского пола было не это, а её поистине уникальные, ни с чем не сравнимые, уши.

Как-то в детстве, я уже и не вспомню где именно, слышала, что продолжительность жизни человека можно определить по ушам – чем они короче, тем меньше человек проживёт. Ну что же, если верить этому правилу, глядя на даму за столом можно было с абсолютной уверенностью утверждать, что передо мной представительница самых долго живущих долгожителей на свете. Её, не побоюсь этого слова, колоссальные ушные раковины, казалось, жили собственной жизнью, пробиваясь на свет Божий сквозь зачёсанные на них волосы, смешно двигаясь в такт разговору.

Стараясь не слишком глазеть на это чудо природы, я попыталась сосредоточиться на разговоре:

– Почему? Тут ведь в объявлении сказано, что…– я замолчала на полуслове. Проследив за её нервным взглядом, брошенным вправо, я всё поняла.