Нянь, или Мужчину вызывали? - [2]

— Дилан, я тут!

— Ты опоздала, мама.

— Да где же я опоздала, милый?

— Другие мамы пришли раньше тебя.

— Знаешь, у входа в школу очередь из мам, по четыре человека в ряд. Не могла же я лезть без очереди? Остальные еще подходят.

— Все равно. — Он отвернулся.

— Детка, где твоя форма?

— В рюкзаке.

Опускаясь на скамейку рядом с сыном, я буквально чувствовала, как от него исходит энергия сопротивления.

— Пора ее надевать.

— Я не хочу надевать форму.

Подошел тренер Робертсон.

— Знаете что? — Он вскинул руки, демонстрируя свое раздражение. — Я не собираюсь каждый раз силой заставлять его переодеваться. Я сказал ему, что он пропустит игру, но он все равно не послушался. Если хотите знать мое мнение, это просто смешно.

— Нет, это не смешно. — Этот тип никогда не понимал Дилана. Я отвела тренера в сторону. — Мы уже говорили с вами об этом. Дилан нервничает перед игрой. Ему девять лет. Он первый год в команде.

Тренера мои аргументы, похоже, не убедили — он развернулся и ушел. Я обняла Дилана.

— Милый, мне тренер Робертсон тоже не очень нравится, но он прав. Пора надевать форму.

— Я ему на самом деле не нравлюсь.

— Он ко всем мальчикам одинаково относится. Он, конечно, строгий, но он хочет, чтобы ты играл.

— А я не буду.

— Даже ради меня?

Дилан покачал головой. У него были большие карие глаза, резкие черты лица и густые темные непослушные волосы. Губами мой сын улыбался куда чаще, чем глазами.

— Дилан, быстрее! — Это подошел вразвалку Дуглас Вуд, противный маленький мальчик, стриженный ежиком, с веснушками и толстой попой. — Да что с тобой такое?

— Ничего!

— Тогда чего ты не играешь?

— Играю.

— А если играешь, почему не в форме?

— Потому что маме понадобилось со мной поговорить. Это она виновата.

Тренер Робертсон снова подошел к нам, резко двигая локтями при ходьбе; он сердился на Дугласа за то, что тот ушел с разминки, и на моего сына — за нежелание играть.

— Ну же, парень, пора. Пошли. — Он взял рюкзак Дилана и повел его за руку к раздевалке.

Дилан закатил глаза и поплелся за ним, волоча за собой по полу форму. Я направилась к зрительским местам; сердце у меня ныло.

Кэтрин прошла вперед, чтобы занять места, и теперь махала мне рукой с пятого ряда на той стороне, где сидели болельщики нашей школы. Ее сыновья-близняшки учились в одном классе с Диланом, а дочка ходила в наш детский сад. Сейчас ее мальчики, Луис и Ники, дрались из-за мяча. Тренер Робертсон нагнулся над ними и громко засвистел прямо им в уши, чтобы разнять. Кэтрин встала, пытаясь разглядеть, что происходит; я видела ее спину в потертой замшевой куртке и длинный хвост светлых волос. Я пробралась мимо двух десятков человек, чтобы сесть с ней рядом; она опустилась на свое место и похлопала меня по колену.

— Ну, мы как раз вовремя успели, — улыбнулась она.

— И не говори, — сказала я устало, и оперлась головой на руки.

Через несколько секунд команда Уилмингтонской школы для мальчиков ворвалась в спортзал подобно армии завоевателей, Я видела, как мой сын неуверенно плетется за другими игроками. Его потные товарищи носились туда-сюда; они были в том возрасте на излете детства, когда подростковая неуклюжесть еще не так заметна. Дилану они передавали мяч редко, в основном потому, что он никогда не встречался с ними взглядом и держался с краю, избегая толчеи. Долговязый, с худыми коленками, он выглядел неуклюжим, словно жираф.

— Дилан плохо играет.

Кэтрин посмотрела на меня.

— Они все плохо играют. Посмотри на них: они едва попадают мячом в корзину. Им пока силенок не хватает.

— Ну да. Но он вечно не в духе.

— Не всегда. Временами, — ответила Кэтрин.

Тут ко мне повернулась сидевшая впереди Барбара Фишер. На ней были облегающие джинсы, дорогой ярко-розовый свитер в резинку, из-под которого, нарушая закон тяготения, торчал вверх воротник накрахмаленной полой блузки. В ней все было чересчур, все доведено до предела; загар был слишком темный, а фигура — вытянутой, как статуя Джакометти.

— О-о, а вот и наша работающая мамочка пришла на матч!

Я вздрогнула.

— Я хотела посмотреть на игру сына, для меня это важно. — Я отклонилась в сторону и перевела взгляд на мальчиков.

Барбара передвинулась сантиметров на десять, чтобы перекрыть мне поле зрения, и сделала заход с другой стороны.

— Мы как раз говорили в комитете по школьной благотворительности, как тебе, должно быть, тяжело, что не удается принимать участие в делах Дилана.

— Мне нравится работать. Но если ты не хочешь работать вне дома, Барбара, я могу это понять. Так, наверное, жить легче и приятнее.

— Но ты явно не ради денег это делаешь. Филипп ведь теперь так хорошо зарабатывает в своей юридической фирме. — Барбара понизила голос и перешла на шепот, но это у нее плохо получалось, и ее стало слышно еще лучше, потому, что она буквально выкрикивала каждое прошептанное слово. — Ты вряд ли можешь состязаться с ним в зарабатывании денег.

Я посмотрела на Кэтрин и закатила глаза.

— Вообще-то я совсем неплохо зарабатываю. Но я не ради денег работаю, Барбара. Мне это просто нравится. Дух соревнования, знаешь ли. А сейчас, извини, я лучше сосредоточусь на том, как играет Дилан; у него тоже есть соревновательный инстинкт, и он наверняка хочет, чтобы я посмотрела на его игру.