Нужна ли России правда? - [17]

Бортко: Кто? Вы? Это ничего, это неплохо. Чего ж меня не арестовывают?

Соловьев: Но заметьте мудрость Владимира Вольфовича.

Бортко: Он очень мудрый человек.

Соловьев: В следующем раунде вопросы вам буду задавать я. Владимир Владимирович, вы очень убедительно доказали, что де-факто большевики взяли власть, которая сама уже падала в руки.

Бортко: Да, это так.

Соловьев То есть вы убедительно показали, что проблемы, которые были в стране, достигли такого уровня, что принципиально уже не так сложно было и схватить. Да, конечно, история обросла легендами, но, тем не менее, факт остается фактом. 200 человек, вооруженные идеей, смогли построить уникальное государство, как тогда говорили, рабочих и крестьян. Но вот у меня только один вопрос.

Бортко: Въедливый, наверное.

Соловьев: Въедливый, да. Почему же в этой гигантской идее, которая вначале позволила взять страну, не оказалось достаточно жизни, чтобы пережить даже один век?

Бортко: Могу задать вам ответный вопрос. Почему тысячелетнее государство, которое очень удачно развивалось, не сохранило царскую власть?

Соловьев: Свою роль сыграла Первая мировая война. Это был ключевой момент, когда практически во всей Европе произошло изменение формы управления. Когда рухнули практически все монархии, в том числе абсолютистские. Потому что система управления, при которой все было заключено на одного человека и на аристократию, не выборную, не смогла пережить тот взрыв техники, технологический…

Бортко: Извините, я готов возразить вам. Почему же пострадала только одна Россия?

Соловьев: Не только Россия, но и Германия. Две страны, которые отошли от своей религии и попытались ее заменить псевдо…

Жириновский: Политической, политическим террором.

Бортко: Простите, пожалуйста. В Германии это недолго было, и она быстро вернулась на круги своя. Правда? В России это было несколько по-другому… Я говорил об этом много раз, скажу еще раз. Россия — уникальная страна не потому, что здесь Достоевский и крестятся вот так. Она уникальна по своему устройству, составу. Здесь 180 народов. Здесь много государств внутри. А это бывает достаточно редко. Их немного, таких стран, — Китай, например, который сейчас коммунистический, и не дай Бог не быть ему коммунистическим. Развалится через 20 минут…

Жириновский: Россия была самым большим государством и в царский период, и в советский, и сейчас. Над этой маленькой Европой мы нависаем. И с момента татаро-монгольского нашествия, когда монголы подошли к Вене и должны были ее взять, если б не умер татарский хан, взяли бы ее, они нас принимают до сих пор за монголов. До сих пор они нас боятся. Но при царе они постепенно уже успокоились, потому что русские промышленники создают самолеты, радио, все выезжают отдыхать в Париж, а не в Турцию, русские университеты, так сказать, телевидение, они успокоились уже…

В это время приходит красная химера. И опять всех убивают, и опять у всех отбирают собственность, и опять ГУЛАГ, Сибирь. Они снова нас испугались. И они бы 10 гитлеров воспитали, только чтобы нас уничтожить. Поэтому мы страдаем именно из-за этого. В октябре 1917-го никто не должен был брать власть. Никто! И русская армия взяла бы Берлин вместе с французами и британцами. Сейчас мы взяли Лондон. Сейчас там наша иммиграция сидит. Сейчас у нас Болотная, сейчас у нас снова КПРФ, сейчас опять вы говорите, где рвань-пьянь. Вы это сделали все!

Иваницкий: Это вы говорите!

Жириновский: Я говорю?… Но вы за сто лет уничтожили все лучшее, что есть. Вот что сделали большевики. Ударили по сердцу духовности, разгромили церковь. Так никто не громил. Рвань смеялась, когда купола срезали. Рвань-пьянь! Что, нормальные люди будут смеяться, когда церковь разрушают? Это кто смеялся?

Бортко: «Пусси Райот».

Жириновский: Кто смеялся, когда русский парламент в 1993 году расстреливали из советских танков? Это что, не рвань и пьянь? Это как нужно было воспитать поколение целое, чтобы они семечки щелкали и смотрели, как расстреливают их Верховный совет ваши коммунисты?

Бортко: Это были коммунисты?

Жириновский: Да, коммунисты были. Майор, который стрелял из танка, был коммунист. Вся Кантемировская дивизия — это коммунисты, и Таманская тоже. В этом проблема.

Бортко: И Путин — коммунист?

Жириновский: Духовность разрушили и лишили всех собственности. И тогда надо осваивать целину. Поехали все с пустым чемоданом. Помогать Средней Азии. Поехали туда. Подымать Сибирь. Поехали! Помочь Кавказу. До сих пор блуждает народ. Какая идея? Какой проект, если все разрушено? Нету могил у нас. Нет родословной. Нету духовности, нету собственности. Народ — бомж!

Соловьев: Понятно… Владимир Владимирович, вы говорили о замечательных фильмах, которые были сделаны в то время. Бесспорно. И за каждым фильмом стоит судьба. И, к сожалению, судьбы очень разные. И когда мы смотрим сейчас на нищих великих режиссеров и актеров того времени, и говорим: ах, если бы они были в Голливуде, они были бы в золоте, они получали бы сумасшедшие деньги.

Бортко: Навряд ли.

Соловьев: Уверен, что наши таланты того времени вполне соответствовали.

Бортко: Они соответствовали, но были разнонаправленными.