Нулевая борьба. Пролог - [48]

На берег я буквально выполз, и дело тут было не в усталости, а в осознании, что это всё закончилось, я не утонул, я буду жить. Понимая, что оставаться у берега небезопасно, поскольку в любой момент из воды может выскочить другая водная химера, я поднялся на ноги и пошел прочь от берега. Шагая, пытался понять, где я нахожусь и как вернуться обратно. Вообще, хотя бы в какую сторону идти, чтобы не уйти еще дальше.

Местность была незнакомой. Поразмыслив логически, я прикинул, что нужно для начала пойти против течения реки и тогда я вернусь к месту, где упал в воду. А поскольку раньше я уже бывал у реки, то смог бы понять, где находится палатка с моей Гем и Рико. Ну, хотя бы примерно. Так я и поступил. Трава приминалась под ногами, минуты шли, а местность всё еще была незнакомой. В голову начали лезть мысли о том, что реки могло быть две или она разделялась на два русла и я попал не к тому, у которого был, а к другому, которого не знаю. Далеко меня не могло унести, поскольку течение было слабым. Я начал восстанавливать картину произошедшего, чтобы понять, в какую сторону меня, в принципе, занесло. Химера меня подхватила и понесла в сторону реки, на юг, где я бывал, но со смещением в восточную часть. Следовательно, мне нужно было идти на запад со смещением в северную часть. Всё просто. На словах.

Чувство, будто ты заблудился, одно из самых пугающих. Становится страшно от того, что больше нет опоры в жизни и вообще нет всего, что было в ней раньше. Любого успокаивает понимание того, что у него есть теплая постель дома и крыша над головой, горячий ужин на столе и человек, который ждет, работа, обеспечивающая жизнь, и обыденные вещи, упрощающие обиход. Но стоит этому исчезнуть, всему, разом, и человеку внезапно оказаться в совершенно незнакомом месте, без понимания, куда идти... И всё. Паника. Становится очень страшно. Хочется всё вернуть на круги своя, даже если до этого было какое-то недовольство жизнью. Может, поэтому люди так страдают после разрыва отношений, в которых выработаны какие-то привычки. Некая форма блуждания среди людей, которых не можешь почувствовать. Они вроде бы есть, всё как обычно и не хватает только одного человека, но не хватает настолько, что хочется кричать любые слова, лишь бы они помогли. Бывает, даже кричишь, но кричишь в пустоту, а она, как известно, ответить не может.

По дороге я задумался над словами Рико о моих ночных кошмарах. Если кошмар — это попытка справиться со своим страхом, пережить его, преодолеть, то я чего-то не принимаю, иначе они уже прекратились бы. Если так, то в каждом кошмаре постоянно должно прослеживаться одно и то же. Это же логично? В каждом из них есть водная химера, в каждом она на меня нападает, вцепляется мне в руку и после этого всегда всё идет плохо. Учитывая, что с еще одной водной химерой я уже встретился, значит, причина не в химере. Она на меня напала, и у меня не было паники или оцепенения, следовательно, дело не в том, что она на меня нападает. Остается только то, что она вцепляется мне в руку, ведь после этого всё идет плохо. Каждый раз. Значит, дело в руке. В моей кисти. Подумав об этом, я убрал искусственную кисть и посмотрел на культю. К горлу подступил ком, а глаза захотелось перевести куда-нибудь в другое место, лишь бы не видеть своего уродства. И стоило мне отвести глаза, как я увидел знакомую местность, где уже бывал, когда меня у палатки подхватила воздушная химера, а после завязалась борьба и еще выскочила водная...

Когда я пришел, Рико не было возле палатки. Я осмотрелся. Его рюкзак и все вещи были на месте. Это значило, что он ушел искать меня.

— Ну, я же просил оставаться здесь! — проговорил я вполголоса, расстроившись.

Я кинулся к палатке и начал разглядывать Гем, всё ли с ней хорошо, нужно ли ей что-то... Когда почувствовал, что мне не хватает воздуха, когда думаю, что с ней что-то не так, я осознал, что полюбил её. Полюбил не человека, а человеческое в ней. То глубокое, чего мне так не хватало в обычных людях. Я рассматривал её изгибы, наблюдал за дыханием и надеялся, что она выживет и всё у нас будет хорошо. А сам теребил в руке карандаш, которым Ромеро написал историю её жизни.

К вечеру Рико вернулся.

— Я же говорил не уходить от палатки, — произнес я.

— А ты бы сам остался? — устало ответил он.

— На тебе кровь. Ты ранен?

— Это не моя кровь. Встретил химеру неподалеку.

Солнце спешило за горизонт. Мы сидели и провожали взглядом сияющий диск. Вечерняя прохлада разгоняла пар от горячего чая в наших руках.

— Ты о чем-нибудь жалеешь в жизни? Так, чтобы сильно? — спросил меня Рико.

— Нет. Ни о чем не жалею. Когда я что-либо делал, я делал это с тем опытом и с тем смыслом, который мне был впору. Примерять на прошлое опыт из будущего можно, конечно, но тогда точно будет о чем жалеть. Например, что учился мало, что допустил много глупых ошибок, и всё в том же духе. До бесконечности можно продолжать, растягивая список ошибок, который со временем будет только расти.

— Думаешь, это правильно?

— Я думаю, если вглядываться в прошлое — исчезнет настоящее, а с ним и планы на будущее. Невыгодно.