Ну, возьми меня! - [2]

— Я же сказал, — процедил ректор, пытаясь сохранить спокойствие. — Нет!

«Гори в аду, Горошек!» — мысленно добавил ректор. Но вслух ничего подобного не сказал. Он был из очень богатой и благородной семьи. Поэтому ругался нехорошими словами только по праздникам после бокала кровавого вина или в случае внезапного банкротства.

— Неужели я вам совсем не нравлюсь? — удивилось юное создание лет двадцати. — Я уже опытная! Я все умею! Только возьмите! Вы не пожалеете!

Ректор нервно сглотнул, глядя на то, как его персональный гороховый кошмар сплевывает прядь волос.

— Нет. Я больше никого не беру! — произнес ректор. Это прозвучало так, словно он импотент. И красавец — ректор решил вежливо пояснить:

— Для того, чтобы учиться в Академии темных искусств Тварьбурга, нужно иметь нечто большее, чем желание…

— Понятно, — кивнуло чудовище в горошек. Оно чихнуло и запуталось в шторе. Карниз сорвался и устремился вниз. Прямо на голову ректора.

Бум!

— Ой, извините! — послышался смущенный голос. — Я случайненько…

Перед глазами ректора от неожиданного удара по голове пронеслась вся жизнь. От начала и до возможного конца. Он увидел себя бледного в гробу. А над гробом склонился рыдающий Горошек. «Так и не взял!». «Умер, но не сдался!» — подумал ректор, цедя воздух сквозь зубы.

— Охрана! — позвал ректор, пытаясь выпутаться из шторы. Он прижал руку к голове. — Проводите юную мисс из Академии!

Охрана появилась из черного дыма. Два могучих стражника в черных доспехах вежливо взяли девушку под руки.

— Пройдемте на выход! — послышались их грубые голоса.

Ректор выдохнул, видя, как в черной дымке растворяется провинциальное платье в крупный горох.

Он направился в свой кабинет, повернул магический ключ и бросился в роскошную ванную. Вид у него был помятый. И вовсе не ректорский. Одним движением ректор поправил волосы, исцелил шишку и убрал кровавый подтек с виска. А потом направился в уборную. Он расстегнул первую пуговицу на штанах, потом потянулся за второй.

— Возьмите меня! — послышался голос. Ректор подскочил на месте. Его бесчувственное сердце испуганно забилось.

— Показалось, — успокоил себя ректор. Он расстегнул вторую пуговицу, как вдруг с диким кашлем рядом появился… Горох.

— Кхе! Грубияны! — заметил девичий голосок. Она отряхивалась и шмыгала вечно простуженным носом. — Как хорошо, что я взяла с собой зелье невидимости!

— Ты что здесь делаешь? — процедил ректор, пытаясь застегнуть пуговицы обратно и одернуть сюртук.

— Я вас поняла, — послышался обреченный голос. — Значит, слухи не врали…

Ректор даже боялся поворачиваться. Он пытался понять, как ей удалось обвести вокруг пальца опытную охрану!

— Чтобы поступить в Академию, я должна вам отдаться! — торжественно объявил девичий голос.

Рядом что-то начало шелестеть.

— И пусть вам будет стыдно! Я — приличная девушка! А вы вынуждаете меня! Сами знаете, что я не могу вернуться в Гнильтаун! Поэтому, не смотря на строгое воспитание, высокие моральные принципы, я готова отдаться вам! И это останется на вашей совести!

Ректору показалось, что ему все это снится. Что это просто дурной сон. Что это у него просто здоровье пошатнулось. Оно у него отменное, но в последнее время что-то пошатнулось!

— Охрана! — закричал ректор. Ему срочно нужно было поправить здоровье и штаны.

— Я буду страдать! Я буду мучится! И, возможно, проклинать вас всю жизнь! Потому что я мечтала, чтобы мой первый раз был по большой любви! И получается, что мой первый раз по большой любви к магии, а не к мужчине! — послышался самоотверженный голос.

Таким голосом говорят, что задержат преследователей, остановят летящую комету или собираются погибнуть в неравном бою!

Ректор опомнился и бросился к девушке, которая уже отстегивала брошку и расстегивала пуговички на груди.

— Прекратите! Я кому сказал! — возмущался ректор, пытаясь стянуть платье на девичьей груди обратно.

— Ну тогда… Возьмите меня? — в голосе послышалась надежда. — Ну, возьмите меня!

Глава первая. Кто в доме козляин?

Как только я шагнула с поезда на некачающуюся землю, мимо меня пробежал какой-то мужик. С бешеными глазами.

Он прижимал к груди женскую сумку с бантиком, ловко перепрыгивал через багаж и расталкивал людей на перроне.

За ним бежал еще один мужик. Глаза у него было еще более бешенные. Он расталкивал тех, кого еще не растолкал первый. Но уже отставал и задыхался: «Сумку отдай!»

Мне говорили, что столица помешана на моде, но чтоб настолько!

Хотя, у нас в Гнильтауне и не такое бывало. Однажды мимо моего окна пробежал сосед. С выпученными глазами. А следом другой сосед. С выпученными глазами и топором. Так что только умение кидаться ведрами спасало мою рассаду от вытаптывания.

— Ну, — выдохнула я. — Здравствуй, Тварьбург!

— Ой, ну и вырядилась, — послышался женский голос рядом. Я обернулась и увидела даму в шляпе с черными перьями. — Ни стыда, ни совести!

— Ага, ничего лишнего! — с улыбкой ответила я, поправляя единственное платье в горошек, поверх которого была накинута воробьиного цвета кофта с тремя пуговками.

Ну… Погнали!

На моей шее был хомут из одеяла. А вдруг пригодится? Мало ли? Вдруг у родственников одеял не окажется? Или они настолько гостеприимны, что зажмут одеяло для сиротки? А это домашнее, теплое из шерсти йети! Попробуй найди такое в столице!