Ну, понеслось! - [46]

В калитке появился Николай с пакетами. Вручив подарки его домашним, я попросил устроить меня отдохнуть – завтра будет сложный день.

* * *

В горло кусок не лез, я еле отбился от заботливой Симы, попытавшейся меня накормить. Завтракая пустым чаем, незаметно наблюдал за семьей Николая и откровенно завидовал. Мальчишки глаз с отца не сводили, жена подсовывала лучший кусок. Его по-настоящему любят. Любят всякого: победителя и побежденного, богатого и бедного. Что еще надо для счастья?

У меня вроде все есть, но получается, это не главное. На самом деле это совсем не нужно, если не с кем поделиться. В молодости я специально покупал машины или технику, поражающую воображение, дабы показать окружающим, что я крутой. Сейчас эти дешевые попытки произвести впечатление вызывали у меня либо усмешку, либо стыд.

Завтрак окончился. Супруга повела детей к подруге, Николай пошел собирать стаю, а я остался в пустом доме. Ни голосов, ни шороха шагов, вообще никаких звуков. Я ненавижу это состояние, словно мир умер. Раньше спасался громкой музыкой, но этот самообман мне быстро надоел. Мне нужен смысл, чтобы жить, эгоизма явно недостаточно.

Я расхаживал по небольшому залу, чувствуя, что терпение на исходе. Когда же стая соизволит собраться и Николай мне позвонит? Вглядевшись в зеркальную поверхность шкафа, осмотрел свое лицо. Шрам на щеке уже не пылал огнем, он отзывался болью только на прикосновение, но все еще выглядел ужасно. Надо бы Валентину Петровну спросить, может, у нее есть какое-нибудь лекарство.

Наконец раздался звонок. Я вынул из кармана трубку и ответил, шагая к выходу:

– Скоро буду.

Если бы можно было избежать того, что сейчас последует…

* * *

Я сидел в зале в доме у Ярослава. Достаточно просторном и даже помпезном благодаря высоким лепным потолкам и старательно подобранной обстановке. Хотя из-за безвкусной лепнины антураж напоминал недорогое кафе. Зал до отказа наполнили волки и их семьи.

Меня посадили в кресло у большого окна, стая расположилась чуть поодаль. Видно, кто-то хорошо продумал встречу, разделив нас с волками даже здесь. Оборотни нервничали, никто не любил толпиться. Николай стоял позади меня вместе с Симой, я предложил ей сесть, но она, и так смущенная присутствием среди волков, сконфуженно отказалась.

Разговоры затихли, когда к моему креслу приблизился Реджин.

– Кого выберете своим представителем в стае? – заговорил наконец он. Лицо бывшего беты было мрачным, синие глаза пылали гневом. Вряд ли он забудет унижение в моем доме, но та драка случилась не по моей вине, и это станет ему уроком на будущее.

Я не успел ответить, его остановил Николай.

– Первым говорит вожак, ты поторопился, – невозмутимо произнес он. Это были слова здравомыслящего человека, но, как показала стычка в моем доме, волчьих обычаев тут не соблюдают, и Реджин мгновенно отозвался, разумеется, совсем не вежливо:

– Вожак?! – Это прозвучало резко, почти грубо.

– Вернись на место и жди, пока спрошу твое мнение, волк, – тихо, но жестко ответил я и демонстративно повернулся к остальным, игнорируя его.

Когда Реджин встал возле Чарлика и Ярослава, демонстрируя, что он не один, я начал:

– Волки, я собрал вас здесь, чтобы сообщить, что теперь моей лояльности вы не дождетесь. Все будет, как решу я. – Я подождал, когда волки умолкнут, и добавил: – Отмена десятины не вызвала восторга. Ладно, я ввожу ее вновь и, конечно, учту пропущенное время.

Повисла тяжелая пауза.

Я холодно смотрел на стаю, пытаясь вычислить источник недовольства. Было крайне досадно, что до них не дошло раньше: добрый жест я могу и отменить. Карман-то всегда родной и близкий. Отдавать кровные, это не за спиной глупости болтать, теперь они призадумались.

Я добавил:

– Вы решили выгнать неугодного вожака. В старом порядке был свой смысл, я признаю. Но все поменялось, Стэна не вернуть, да и война показала, что как вожак он никуда не годился.

Стая нервно вслушивалась.

– Переворот, затеянный бывшими бетами в нарушение всех законов, никому даром не пройдет. И не надейтесь. Молодежь заберу в клан и буду сам их воспитывать. Как я вижу, Стэн только собирал десятину, и стая теперь похожа на кучку старых сплетниц, не способных ни на что серьезное. – Я секунду помолчал и с издевкой добавил: – Даже не можете организовать бунт и как следует подраться. Кстати, для тех, кто устроил ту свалку, десятина утраивается – мне нужны средства на ремонт.

Я окинул притихших волков высокомерным взглядом, но чувствовал, что говорю какие-то пустые и чужие слова, действуя против совести. Правда, по-хорошему волки понимать не захотели.

Все старались выглядеть равнодушными, только Ярослав скривился.

– Да, и главное. Отменяю все права чистокровных. Буду судить строго и только по делам. И плевать мне, каких кровей ваши родители.

Зал загудел. Да, сейчас они волновались серьезно. Что же, хотели силу – получите.

– И последнее, но самое главное. Супруги волков, не важно, чистокровный она оборотень, полукровка или чистокровный человек, имеют статус тот же, что и у мужа, а если делают что-то важное для стаи, например, лечат или учат, то более высокий!