Ну и что, что тролль - [9]

— Но он же опять приведёт свою компанию.

— Не приведёт, поверь мне. А это добавь в вино, не забудь. И ему, и себе, помни!

— Себе тоже?

— Да, себе тоже. Иначе не подействует. На второй день будет муж совсем другим человеком.

— Так быстро подействует? Сразу изменится? И станет идеальным мужем? — спросила Мартина недоверчиво.

— Нет, сразу идеален не будет, сначала будет, так сказать, переход, но — ш-ш-ш! — обо всём ты узнаешь в своё время. Запомни: ужин, вино, микстурка. А на второй день вы начнёте новую жизнь. Когда ты почувствуешь, что муж твой — идеален, тогда посети меня еще раз. Нужно будет закрепить трансформацию.

— З-закрепить т-трансформацию?!

— Обо всём узнаешь в своё время!

Вот такой совет.

Несколько позже Мартина с Хельгой, сидя в креслах, молча присматривались к стоявшей между ними таинственной бутылке с ещё более таинственной микстурой внутри.

— И что ты думаешь? — прервала молчание Мартина.

— Сама не знаю… Думаю, а вас это не убьет?

— Вряд ли, но я слышала, ты знаешь, в таких зельях может быть всякая гадость: моча зайца, кровь летучей мыши…

— Хм… — Хельга откупорила бутылку и понюхала содержимое. — Пахнет совсем неплохо. Какими-то травами, — подала бутылку владелице. — Но ты знаешь, что я думаю? Рискнуть и выпить. Может как раз удастся… — Хельга ещё раз взяла бутылку, опять понюхала, после чего окунула в жидкости кончик языка.

— Ну как? — спросила Мартина.

— Да какое-то оно безвкусное. Может немножечко каким-то анисом отдаёт…

— Тогда решусь. Давай, и побегу делать вкусный ужин, — захихикала Мартина.

Сказано — сделано! Приготовила ужин, накрыла стол, поставила графин с вином, в графин добавила снадобье колдуньи. А муж, как та и говорила, пришёл домой один.

— Что это за вино? — спросил Мартин у Мартины, когда она ласково пригласила его ужинать.

— А я не знаю, Хельга хотела меня угостить, но я решила отнести домой, очень уж хорошее, стоит попробовать, — врала Мартина. — Но не пей сам, подожди меня, мы поднимем какой-нибудь тостик.

— Я ожидаю, ожидаю. А разве у нас сегодня какая-то особенная дата? — спросил озадаченный Мартин, глядя недоверчиво то на стол, то на улыбающуюся жену.

— Нет, но я подумала, что порой приятно съесть хороший ужин только вдвоём.

— Тогда приятного аппетита, любимая, — улыбнулся он успокоенный. — Поднимаю этот стакан за тебя!

Выпил вино и взялся за вилку и нож.

Ели почти в молчании. Хотя Мартин пытался начать разговор, но Мартина была слишком занята своими мыслями, опасениями и угрызениями совести, чтобы в состоянии поддерживать беседу. Чувствовала себя так, словно намеревалась убить мужа. Хотела даже схватить стаканы и быстро вылить их содержимое, но убедила себя, что это без толку, и это снадобье не может быть опасным. Кроме того, ведь она тоже пила вино: если погибнут, то вместе.

К действительности вернул её голос Мартина:

— Ещё тостик? А за что мы его поднимем?

— Может так, попросту, за нас?

— Я — за. Никаких изысканных тостов. Попросту за нас, чтобы вместе постарели, в таком счастье, в каком мы сейчас живём. И знаешь что, оставим тосты и ляжем спать.

Мартина рассмеялась…

… Утром Мартин проснулся первым. В сонной голове проползла мысль, что что-то не так. Всегда его будила Мартина, а на столе уже стояла тарелка с чем-нибудь вкусным и кружка с чем-то ароматным. Сегодня же его второй половины не было слышно. Мартин неохотно потянулся, полежал ещё несколько минут, вздохнул, сел на кровати и сонным движением взъерошил себе волосы. Длинная белокурая прядь упала ему на лицо, закрыв левый глаз. Мгновение ошалело смотрел на волосы, потом перевёл взгляд на лежащие на одеяле руки. Поднёс их к глазам…

— А-а-а-а!!! — крикнул и выскочил из кровати, словно ошпаренный. Подбежал к зеркалу.

— А-а-а-а!!! — крикнул во второй раз.

С ужасом в глазах повернулся в сторону кровати. Там совершенно спокойно спал он, Мартин, его собственным непробиваемо крепким сном. Подбежал к кровати.

— Мартина?! Мартина! — орал уже совсем истошно. — Проснись!!!

Еще раз подбежал к зеркалу, путаясь в длинных штанинах своей, то есть, прежнего Мартина, пижамы. Зеркало опять показало ту же картину — хрупкую привлекательную женщину, с рассыпавшимися по плечам белокурыми волосами, утонувшую в огромной мужской пижаме.

В это время открыла глаза Мартина и ленивым голосом поинтересовалась:

— Что ты кричишь? — после чего испуганно закрыла рот: её ошарашил собственный голос. Это был не её голос! Был мужским! Мартина посмотрела на свои большущие волосатые ладони и крикнула:

— А-а-а-а!!!

Мартин зажал уши, а Мартина кинулась к зеркалу. Нетрудно догадаться, что бедняжка увидела в зеркале.

— Ну, не перегибай палку, ты выглядишь неплохо! То есть, я… — несмотря на ужас в Мартине взыграла мужская гордость. — Ах, эх… — Дальше пошли такие слова, что уши зажала Мартина.

— Прекрати сквернословить! — забасила она, пытаясь перекрыть визг мужа.

— Не сквернословить?! Я уже должен быть в пути, а у меня тело женщины! И я не должен сквернословить?! — визжал Мартин, нервно бегая по спальне.

— Между прочим, ты сейчас в моём теле, а потому не имеешь права визжать и ругаться, словно какая-то пьяная амазонка! — возразила Мартина басом. — Ты сам говорил, что нет ничего худшего, чем проклятия, которыми сыплет женщина. Особенно привлекательная, — прибавила с жалобной улыбкой.