Нравственный образ истории - [62]

Все силы царского войска были собраны на взморье, откуда грозила высадка турецкого десанта. Возможно, там же стояли и Русские. Половцы взялись одолеть печенегов без постороннего участия (чтобы не делить ни с кем добычу), а пленных продать императору. При таком раскладе сил Чаха не осмелился на высадку в Галлиполи. Опасаясь шедших в Пропонтиду из Адриатики подкреплений византийскому флоту, он вскоре отступил от Царьграда и тем обрёк печенегов на верную гибель. Сам он после этого тоже недолго прожил. Освободившись от главной угрозы, Алексей Комнин изыскал способ настроить против Чахи его тестя - сельджукского султана, и тот расправился со своим зятем, словно с рядовым преступником. Так погиб сей талантливый, но далеко зарвавшийся авантюрист, возмечтавший стать императором Христианской державы и придумавший план взятия Константинополя с моря.

Настал день битвы - 29 апреля 1091 года. Половцы уничтожили всю печенежскую орду вместе с жёнами и детьми. «Целый народ, считавшийся не десятками тысяч, превышающий всякое число, погиб в один день», - писала дочь императора Анна Комнина. «Из-за одного дня, - гласила греческая поговорка, - скифы [печенеги] не увидели мая». Огромное число пленников было доставлено в лагерь царя Алексея. За отсутствием возможности обеспечить надёжную охрану и в связи с утомлением войска, греки опасались их побега или восстания. И тогда, чтобы обезопасить себя, победители прибегли к безжалостному средству. Глубокой ночью, «около средней стражи, - вспоминала Анна Комнина, - по Божественному внушению или как иначе, но только по одному условному знаку наши воины перебили почти всех пленных».

Думается, они просто исполнили приказ начальства и, скорее всего, - волю императора. «Утончённая жестокость образованных греков, - пишет Ф.И.Успенский, - поразила самих половцев, которые, очевидно, никак не ожидали такой грубой ночной бойни». Надо сказать, что азиатские варвары обычно сохраняли жизни захваченных ими людей, предпочитая продавать их в рабство. А расправа византийцев была столь неожиданной, что вселила в половцев почти суеверный страх. «Они боялись, - говорится далее, - чтобы в следующую ночь император не сделал с ними того же... И при её наступлении оставили свой лагерь».

В начале мая Алексей Комнин с торжеством возвратился в столицу, освободившись от небывалой опасности. «Половцы ушли за Балканы, а печенегов больше не осталось как орды, небольшая их часть перешла в подданство императора и получила земли для поселения в Могленской области».

Отряды лёгкой конницы печенегов потом ещё служили Византии, оберегая от мародёрства крестоносцев население Малой Азии. Участники первого крестового похода недоумевали, когда, явившись в Царьград за обещанными сокровищами, они увидели ворота запертыми, а варваров - служащими в войске царя Алексея. Без этих печенежских конников ему не так легко было бы тревожить крестоносные отряды, заставлять из держаться в тесном строю и не расходиться по окрестностям для грабежа. Хотя, не будь рокового послания, то возможно, не начались бы и сами крестовые походы.

Алексей I сожалел о своём опрометчивом поступке. Ведь после разгрома печенегов и устранения пирата Чахи он не нуждался более в услугах латинян. Те же, напротив, проявили интерес к его «посланию», особенно в части сокровищ, и горячо восприняли идею освобождения Гроба Господня от неверных.

Началом первого крестового похода принято считать дату 18 ноября 1095 года, когда, в заключение соборных прений в Клермоне (на юге Франции), римский папа Урбан II призвал католическое рыцарство к походу в Иерусалим. Уже весной (1096 г.) толпы вооружённой бедноты (они двинулись в Святую Землю раньше рыцарей) вышли из городов и сёл Франции, Лотарингии, и, проходя Германию, приступили к добыче провианта обычным способом - грабя сельских жителей. До Иерусалима дошла лишь десятая часть крестоносцев, так плохо было организовано их войско. И трудно сказать, что более всего отличало тех людей: религиозный пыл, жажада наживы, рыцарская честь? Последняя стать, ещё соблюдавшаяся многими западными христианами, оказалась на руку Алексею Комнину. И здесь он частично, хотя и не без лукавства, реализовал то, что хотел получить от латинян в виде военной помощи. Не прибегая к раздаче сокровищ Софийского храма, Византийский император сумел возвратить под свой скипетр важнейшие области империи, отвоёванные крестоносцами у турок.

Ополчение Запада двигалось в основном по суше: через Германию, Венгрию, Болгарию. Через Мраморное море в Азию рыцарей переправлял императорский флот. Со всех дворян, ступавших на землю Византии, Алексей I требовал ленной (вассальной) присяги. После чего все греческие города, отбитые у турок, крестоносцы обязывались передавать ему, как своему синьору, и не могли даже пограбить их, так как турки, побеждённые крестоносцами, почти всегда успевали сдавать свои крепости грекам. Население городов было преимущественно греческим, а по договору с императором (согласно присяге) рыцари не смели входить туда, где стояли византийские гарнизоны. Таким образом, всё Малоазийское побережье Мраморного и Средиземного морей, от Вифинии до Сирии, вновь оказалось под властью Царьграда, и рыцари, присягавшие на верность Алексею I, не преставали изумляться тому, как это происходило. «Но нужно помнить, - заключает академик Ф.И.Успенский, - что не меньше изумлены были... и византийцы: они утверждают, что это движение [крестоносцев] на восток не вызвано было просьбами их, а произошло самостоятельно и угрожало пагубными последствиями для греческой империи». В этом простые византийцы были правы.