Нравится всем - выживают единицы - [11]

49.

Я делал легкие головокружительные кульбиты, разнося в стороны одежды. Вперед и назад, лихо, головокружительно вбок и со вскидкой, пронося голову над самой землей. Все бы это так и продолжалось, если бы на самую высокую точку не поднялся Лацман и резким вздергиванием руки не прекратил эти мои безобразия. Стоял он широко в высоких яловых сапогах, в мундире с золотыми нашивками и знаками отличия. То есть ничего бы такого не случилось, если бы не он. Но он вышел, поднялся не эту рукотворную кучу хлама из разбросанных коробок, об?едков и прочей дряни и начал делать свои вздергивающие жесты. Я, стоявший какое-то время внизу, не поднимая головы в его сторону, немного вполоборота к постаменту, долгое время молчал, сознавая однозначную исчерпанность этой ситуации, и неверным своим сознанием пытаясь выдрочить из себя такую ненадобность. Почти сразу пришли и потускнение, и развенчание.

50.

Мое пальто сливалось с асфальтом. Я краем глаза следил за его изменениями. Вот солнце сделало его более серым, я узнал край, и ноги мои подкосились. Не успел я сесть как следует, как по тротуару слева от меня прошагала Ирина. Это меня немного сбило с толку. Я еще раз посмотрел на нее - в кожаной куртке с крыльями и небольшим дамским чемоданчиком.

- Ир, помоги мне, - прохрипел я, хотя уже немного оправился и в ногах почувствовал силу.

- Это совершенно бессмысленно. Тебя вытянут только поручни. Я оценил ситуацию. Она была уже далеко и рукой до нее было не достать.

- Тогда, по крайней мере, помоги мне выйти из раскорячки. Ирина на это только рассмеялась и, махнув рукой, пошла в свою сторону.

51.

Ее полуприкрытые глаза, ее слегка опущенная голова редко обращались в мою сторону. Но я все-таки нашел причину к ней приблизиться. Я подобрал с пола первую попавшуюся булавку и радостно подошел к ней.

- Это ваша? - спросил я, ловя ее взгляд.

- Что? - Ее длинные губы сложились в трубочку.

- Да не чо, - отозвался я. - Булавка выскользнула! Ирина недовольно отвернулась, и булавка вошла ей как раз под ребро.

52.

Вода плескалась, я шел грудью, прокладывая себе путь между столов с пустым подносом в руках. Вдалеке показалась фигура Лацмана. Она начала вдруг быстро приближаться, пока мы не встали накоротке - нос к носу.

- Что? - спросил он в замешательстве и дунул в беломорину.

- Извини, - ответил я. - Я не знал, что мы так быстро встретимся.

- Ты правда этого не знал? - произнес он, заглядывая мне в глаза.

- Нет, - ответил я и осторожно отложил поднос в сторону, а сам подумал: "Что-то он темнит. Попытаюсь это понять". И испепеляюще поглядел ему в глаза. Лацман весь как-то вдруг затрепетал, губы задрожали, беломорина заходила ходуном между пальцами.

- Транспортер, - проговорил он неровным голосом.

- Что? - спросил я жестко.

- Транспортер, - повторил он и часто-часто заморгал. - Ты случайно встал на транспортер для грязной посуды. Мы его смонтировали только сегодня. Я смутился, конфузливо хихикнул и, закрываясь подносом, попятился к выходу.

53.

Я слыл - между нами девочками говоря - забулдыгой. А имел ли я хоть какие-нибудь шансы на похмелье (послеобеденное морство)? Нет. Не имел. Калдыбу свою я забросил, запросил светлого вместо черного. И с изнанки вывел: "Летгов. Капризный, плагиотропный, следующий за кем? Ни за кем не следующий". Слово пущенное вязко - та же загадка, с той лишь разницей, что загадка уже вынырнула, а разгадка - не вынырнула еще.

54.

Я потерялся в каком-то дворе и тут увидел девушку, спускающуюся по пожарной лестнице. Я стоял неподвижно, пока она двигалась, поочередно опуская длинные ноги и зависая на длинных тонких руках. Она делала это несколько несвободно - боялась упасть. Я тем временем тихонько подбежал сзади и перед последним шагом безрассудно ухватил ее за задницу. Она громко засмеялась, но, увидев меня, отпрянула. Лестница, плохо закрепленная внизу, раскачивалась вместе с ней, и она недоуменно поглядывала на меня. В этом ее положении и заключалась моя находчивость. То есть ее власть надо мной была самой призрачной.

- Ты поломала бы ноги, взгляни на свои лодыжки, - смело заметил я.

Она посмотрела на меня и ответила как ни в чем не бывало:

- Это все, что ты заметил? Я подступил на один шаг и предложил ей руку для спуска. Она приняла помощь и тут до меня дошло, что она, верно, ждала кого-то другого. И этот другой мог находиться совсем близко, за ближайшим мусорным контейнером, иначе она бы не чувствовала себя так уверенно. Она сказала:

- Будь ты хоть чуть-чуть другого вида, я бы обязательно набила тебе морду. Этот неожиданный комплимент вызвал у меня смущение.

- Наверное, ты бы отнеслась к этому еще хуже, если бы я это сделал, когда ты только начала спускаться? - спросил я.

- Ну уж нет, - ответила она, - там наверху я бы не дала от себя отлипнуть. Я легко рассмеялся, она тоже.

- Представляешь, я бы пристроился к тебе прямо на той площадке, проговорил я, показывая наверх и давясь от смеха.

- Представляю, - ответила она. - Я бы орала на весь двор. И мимо мусорных баков, развешенного белья, обнявшись, мы пошли к выходу.

55.

Запустив два пальца в эту расщелину, я подумал, что она в принципе могла бы быть и глубже, если бы немного не выдавалась наружу. А я хотел самого определенного проникновения. Сзади меня кто-то поджимал, поддавливал. Хотя, нет, я сам, наверное, опрокидывался с каждой секундой все больше и больше. Кто-то заглядывал мне через плечо, и я решил не обнаруживать своего недоумения, а продолжать склоняться как ни в чем не бывало. В конце концов все это приобрело критический наклон, я первым закричал, чтобы они там подумали, как им отойти в сторону, однако ноги наши уже крепко накрепко сцепились и, когда началось падение, я без всякого сожаления упал в совокупности. Мы очнулись на желтом углу с пестрыми мазковидными вкраплениями красного и синего. И стоило бы посмотреть по сторонам и вперед, чтобы обнаружить, что мы как бы уже приехали, и что это поле (луг) нас принял бы и без этих страстных попыток устоять. Короче говоря, мы пришли вовремя.