Нож сновидений - [9]

Дотронувшись до мушки в виде полумесяца на своей щеке – в подобные дни мужчина должен выглядеть хорошо как никогда – он медленно выровнял дыхание, удостоверившись, что внутренне спокоен так же, как и внешне, а потом снова вернулся к изучению лагеря. Большая часть тарабонцев уже сидела верхом, но ожидала, пока не проедет пара десятков шончан во главе с высоким парнем с тонким единственным пером на шлеме любопытной формы, прежде чем пристроится за ним. Вчерашние опоздавшие оказались в самом хвосте.

Итуралде внимательно изучал человека, возглавившего колонну, рассматривая его сквозь промежутки между домами. Единственное перо означало ранг лейтенанта или, возможно, под-лейтенанта. Что в свою очередь могло означать безусого пацана, возглавившего свой первый отряд, либо седого ветерана, который смахнет вашу голову, заметив первый же промах. Что было странно, дамани, за которой отчетливо был виден серебристый поводок, соединяющий ее с женщиной на другой лошади, подстегивала свою лошадь так же яростно, как и остальные. Он слышал, что дамани являются пленницами, но эта женщина проявляла не меньше рвения, чем другая – сул’дам. Возможно…

Внезапно он затаил дыхание и выбросил из головы все мысли о дамани. На улице еще оставались люди – семь или восемь человек, мужчин и женщин, шедших группой прямо перед догоняющей их колонной, и казалось, не слышавших топота позади. У Шончан не оставалось времени на задержку, особенно когда на горизонте виднелся враг, но похоже рука высокого парня даже не пошевелилась на поводьях, когда он и остальные втоптали крестьян в грязь. Значит, ветеран. Пробормотав про себя молитву о спасении павших, Итуралде опустил трубу. Дальнейшее было прекрасно видно и без нее.

В двух сотнях шагов за окраиной деревни на месте, где уже построились лучники с наложенными на тетиву стрелами, офицер начал строить свой отряд. Указав направления тарабонцам, он повернулся в сторону Ланасиета, и стал рассматривать его в подзорную трубу. Солнечный блик вспыхнул на обрамлении его трубы. Солнце наконец-то показалось из-за горизонта. Тарабонцы споро разделились, проявив отменную дисциплину, и заняли позиции по обе стороны от лучников, сверкнув наконечниками копий, которые замерли, наклоненные под одинаковым углом.

Офицер пригнулся, чтобы переговорить с сул’дам. Если сейчас он отпустит дамани вместе с ней, то все может обернуться катастрофой. С другой стороны, если и оставит, то все может быть. Опоздавшие тарабонцы, прибывшие вчера вечером, занимали место в пятидесяти шагах позади основных сил, воткнув копья в землю, и вынув конные луки из футляров, закрепленных позади седел. Ланасиет, проклятие на его глупую голову, отправил своих людей галопом вперед.

На мгновение отвлекшись, Итуралде повернулся и громко скомандовал для солдат позади него: «Приготовиться». – Заскрипела кожа седел, воины подобрали поводья. Затем он пробормотал еще одну молитву о спасении павших и шепнул: «Пора».

Единым махом триста тарабонцев из длинной шеренги, его тарабонцев, подняли свои луки и выстрелили. Ему не потребовалась подзорная труба, чтобы увидеть как в тела сул’дам, дамани и офицера внезапно вонзились стрелы. Потом они выпали из седел, пробитые сразу дюжиной стрел каждый. Подобный приказ причинил ему острую боль, но женщины в отряде были самыми опасными противниками на этом поле. Остальная часть первого залпа сократила число лучников и оставила пустыми седла всадников, покрыв телами землю, второй залп выбил последних лучников и опустошил еще больше седел.

Застигнутые врасплох, лояльные шончан тарабонцы попытались сражаться. Из оставшихся в седле часть развернулась, и опустила копья, чтобы встретить атакующих. Остальные, возможно под влиянием нелогичности, которая порой берет верх над разумом в битве, бросили свои копья и схватились за луки. Но третий залп жалящих стрел накрыл их, на таком расстоянии пробивая доспехи, и внезапно оставшиеся в живых, поняли, что им повезло, и они остались в живых. Большинство их товарищей неподвижно лежало на земле или изо всех сил пыталось держаться ровно, пораженные двумя-тремя выстрелами. Всадники теперь уступали численности своим противникам. Несколько солдат рванули поводья, развернув своих лошадей, и через мгновение отделившаяся группа рванула на юг. Вслед им полетел последний залп на пределе дальности полета стрел, большей частью пролетевших мимо.

«Достаточно», – приказал Итуралде. – «Оставайтесь на месте».

Кое-кто все-таки не удержался и выстрелил, но остальные благоразумно воздержались. Они еще смогли бы поразить несколько врагов, пока те не вышли из досягаемости, но этот отряд уже был разбит, а скоро у них каждая стрела будет на счету. Но лучше всего то, что никто из них не рванул догонять бегущих.

К сожалению, нельзя было то же самое сказать про Ланасиета. С развивающимися плащами на ветру, он со своими двумя сотнями погнался за уцелевшими. Итуралде даже показалось, что он слышит их улюлюканье, словно они были охотниками, преследующими удирающую добычу.

«Думаю, мы видели Ланасиета в последний раз, милорд», – сказал Джаалам, подъехав на своем серой масти коне к Итуралде, который пожал плечами в ответ.