Нож сновидений - [37]

«Я согласна», – холодно заметила Приталль. – «Гаррил, думаю, что пройдусь с тобой, до конюшни, пока ты не расседлаешь Кровавое Копье». – Темноволосый, коренастый мужчина с каменным лицом, появившийся из темноты, в ответ поклонился. Он вел под уздцы высокого гнедого коня. На нем был изменяющий цвет плащ Стража, который скрывал большую часть его тела. Когда он останавливался, то словно растворялся в ночи. Он беззвучно последовал за Приталль в темноту, но посматривал через плечо, охраняя ее спину. Она тоже не отпускала Силу. Чего-то Эгвейн явно недопонимала.

Внезапно, Николь сделала еще реверанс, на сей раз глубже, и ее словно прорвало. – «Я очень сожалею, что убежала, Мать» – выпалила она. – «Я думала, они здесь позволят мне учиться быстрее. Арейна и я думали…»

«Не называй ее так!» – пролаяла Кэтрин, и хлестнула послушницу хлыстом из Воздуха по заду, достаточно сильно, чтобы та с визгом подскочила вверх. – «Если ты сегодня помогаешь Престол Амерлин, дитя, то возвращайся к ней и передай, что я обещаю, что ее распоряжения будут выполнены. А теперь, беги!»

Бросив последний безумный взгляд на Эгвейн, Николь подхватила плащ и юбки и отправилась вверх по лестнице так быстро, что дважды споткнулась и чуть не упала. Бедная Николь. Ее воздушные замки разбились о камни Башни, а если тут узнают ее настоящий возраст… Должно быть, она солгала, чтобы ее приняли. Ложь одна из самых плохих привычек. Эгвейн выбросила девушку из головы. Николь больше не ее головная боль.

«Не нужно было пугать дитя до самых печенок», – к ее удивлению, сказала Бериша. – «Послушниц надо направлять, а не бить». – Как-то не вяжется с ее взглядами на закон Башни.

Кэтрин и Барасин разом повернулись к Серой Сестре, вперив в нее пристальные взгляды. Теперь остались две кошки, а третья оказалась скорее мышкой, чем кошкой.

«Ты собираешься идти вместе с нами к Сильвиане? Одна?» – спросила Кэтрин, скривив губы в очень неприятной улыбке.

«А ты не боишься, Серая?» – с легкой насмешкой в голосе спросила Барасин. Она зачем-то помахала рукой, отчего бахрома на ее шали закачалась. – «Ты одна, а нас двое?»

Форейторы застыли как статуи, словно мужчины старались превратиться в невидимок или оказаться где-нибудь в другом месте.

Бериша была не выше Эгвейн, но она вытянулась, и завернулась в шаль. – «Угрозы запрещены отдельным законом Башни…»

«А разве Барасин тебе угрожала?» – вкрадчиво прервала ее Кэтрин. Голос звучал мягко, но внутри была острая сталь. – «Она всего лишь спросила, не боишься ли ты. А что, ты должна?»

Бериша встревожено смочила губы. В ее лице не было ни кровинки, а глаза становились все шире и шире, словно она увидела что-то, чего видеть не желала. – «Я…, думаю, я немного погуляю тут», – сказала она, наконец, сдавленным голосом, и тихонько попятилась, не сводя глаз с двух Красных Сестер. Кэтрин тихо удовлетворенно засмеялась.

Это уже точно безумие! Даже сестры, ненавидевшие друг друга до смертной агонии, не вели себя подобным образом. И ни одна женщина, которую можно так легко запугать, как Беришу, никогда не стала бы Айз Седай. Что-то в Башне было не так. Совсем неправильно.

«Хватай ее», – обронила Кэтрин, начиная подниматься по лестнице.

Отпустив наконец саидар, Барасин схватила Эгвейн за руку и последовала за ней. Эгвейн не оставалось ничего иного, кроме как подхватить свои разделенные юбки и покорно последовать за ними. У нее все еще плыло перед глазами.

Попав в Башню, она на самом деле почувствовала себя как дома. Белые стены с фризами и гобеленами, яркая разноцветная плитка на полу, казались такими же знакомыми, как на кухне у мамы. И чем дальше, тем больше. Уже прошло много времени с тех пор, как она была на ее кухне, а в этих коридорах совсем недавно. С каждым вздохом она набиралась сил от родных стен. Но и тут она чувствовала странность. И лампы горели, и час был не столь уж поздний, но в коридорах не было ни души. Раньше тут всегда можно было встретить несколько сестер, скользивших по коридорам по своим делам, даже поздно ночью. Она очень ярко это вспомнила, потому что, проносясь мимо в поздний час с каким-нибудь поручением, мечтала когда-нибудь стать столь же изящной и царственной как они. У Айз Седай был собственный распорядок дня, а некоторые Коричневые вообще не любили работать днем. Ночь меньше отвлекает от научных изысканий, не отрывает от чтения. Однако, сейчас вокруг никого не было. Но ни Кэтрин, ни Барасин не выразили какого-либо удивления тому, что их только трое в безжизненном коридоре. Очевидно, подобная кладбищенская тишина теперь была в порядке вещей.

Только когда они добрались до светлой лестницы в небольшой нише, наконец, появилась еще одна Сестра, поднимавшаяся снизу. Пухлая женщина в дорожном платье с красными вставками, с насмешливым ртом, готовым рассмеяться. На ней была шаль с длинной красной бахромой из шелка. Кэтрин и остальные, наверное, прихватили свои шали в гавань, чтобы их было видно, потому что в Тар Валоне никто не тронул бы женщину в украшенной бахромой шале, особенно мужчины, и это понятно, но здесь?

При виде Эгвейн широкие соболиные брови вновь прибывшей взлетели вверх над ярко синими глазами, и она встала руки в боки, отчего шаль съехала вниз по плечам. Эгвейн решила, что раньше не встречала эту женщину, но очевидно того же нельзя было сказать о противоположной стороне. – «Ух, ты! Да это девчушка ал’Вир. Они отправили ее в Южную гавань? Элайда наградит вас за такую ночную работенку. Обязательно. Вы только поглядите на нее. Посмотрите, как стоит. Можно подумать, вы двое ее почетный эскорт. А я думала, она будет плакать, и вопить о пощаде».