Ноздря в ноздрю - [78]

Но я сжал пальцы в кулак и легко увернулся от его руки.

— Скажите мне, что это, и я расскажу, где я его нашел.

— Ты отдашь мне его прямо сейчас! — Курт побагровел от ярости.

— Отдам, как только вы скажете, что это такое. — Я говорил, словно учитель, который забрал у школьника какую-то электронную штуковину, но не знает, что она собой представляет.

Безо всякого предупреждения мордоворот взмахнул клюшкой для поло и нанес удар по моей руке. Он стоял чуть сзади, и я увидел клюшку в самый последний момент. Успел расслабить руку, иначе он переломил бы ее надвое. Но все равно печальных последствий избежать не удалось. Удар пришелся чуть повыше правого запястья. Что-то резко хрустнуло, и кисть онемела. Я выронил блестящий металлический шарик. Он покатился к Курту. Когда он наклонился, чтобы поднять его, я запрыгнул в машину, захлопнул дверцу и нажал кнопку блокировки дверных замков.

Моя правая рука не слушалась. Я не мог вставить ключ в замок зажигания, который находился с правой стороны рулевой колонки. Потерял драгоценные секунды, наклоняясь, приспосабливаясь, пытаясь вставить ключ левой рукой. Вставил, повернул, двигатель завелся, я передвинул ручку автоматической коробки передач, включив заднюю скорость, все левой рукой. Заднее окно «Бьюика» разлетелось у меня за спиной. На такие мелочи я внимания не обратил. Просто с силой вдавил в пол педаль газа. Автомобиль буквально прыгнул назад, на этого маньяка с клюшкой. Но маньяк на удивление ловко отскочил в сторону и вновь взмахнул клюшкой. На этот раз разлетелось окно со стороны переднего пассажирского сиденья, окатив меня дождем крошечных стеклянных кубиков. Курт лупил рукой по стеклу водительской дверцы, но клюшкой он не вооружился, а кулак не мог пробить закаленное стекло.

Я сильно нажал на тормоз, локтем двинул вперед ручку переключения скоростей. Маньяк с клюшкой и не думал успокаиваться. Едва автомобиль рванул к воротам и дороге за ними, он нанес еще один удар. Клюшка пробила ветровое стекло перед пассажирским сиденьем и застряла в нем. Я не остановился. Заметил панику, отразившуюся на лице мордоворота, когда машина начала набирать скорость. Один конец клюшки прочно сидел в ветровом стекле, а второй ременной петлей крепко держал его руку.

В зеркало заднего обзора со стороны пассажирского сиденья я увидел, как петля потянула его за собой, оторвав ноги от земли. Услышал, как он ударился о борт «Бьюика», похоже, об заднюю дверцу, но тормозить не стал. Будь моя воля, тащил бы его всю дорогу до Чикаго. Но каким-то образом ему удалось высвободить руку до того, как я повернул на Силвернейл-роуд и помчался к относительной безопасности кишащей восемнадцатиколесниками автострады. С клюшкой для поло, застрявшей в ветровом стекле.

Примерно через милю я свернул на обочину и вытащил клюшку. Кожаная петля таки порвалась. Я очень надеялся, что досталось и руке, которая совсем недавно находилась в этой петле. Клюшку бросил на заднее сиденье и поехал дальше, довольный тем, что не придется объяснять дорожной полиции, почему из ветрового стекла моего автомобиля торчит клюшка для поло. «Бьюику» недоставало двух стекол, в ветровом зияла дыра диаметром в пару дюймов, от которой во все стороны разбегались трещинки, но на ходовых качествах автомобиля это никак не отражалось. Да и я остался жив, что имело для меня первостепенное значение.

— Черт! — воскликнул я. Мордоворот не только травмировал мне руку, практически наверняка сломал, но я еще и лишился сверкающего металлического шарика.

Мне очень хотелось заполучить другой, вот я и развернулся на следующей транспортной развязке и поехал в Делафилд в надежде, что Дороти Шуман войдет в мое положение и ссудит еще одним металлическим шаром взамен того, что мы с Каролиной получили днем раньше.

Поездка в «Лейк кантри поло-клаб» принесла два весомых результата. Во-первых, металлические шары означали что-то важное, пусть я пока и не знал, что именно. А во-вторых, судя по людям, которые работали под началом Комарова, он определенно не мог числиться среди ангелов.

К тому времени, когда я вернулся в отель «Хайатт», рука чертовски болела. Я подъехал к будке дежурного на автостоянке, проигнорировал недоуменные взгляды сотрудников отеля, взял клюшку с заднего сиденья и прошел в вестибюль. Объяснил на регистрационной стойке, что у «Бьюика» повреждены стекла, и попросил уладить все вопросы с компанией, которая занималась прокатом автомобилей.

— Разумеется, сэр, — услышал я в ответ. Мужчина взглянул на клюшку для поло. — Немедленно этим займусь, сэр.

Не зря эта сеть отелей славилась вышколенным персоналом.

Я поднялся на лифте, лег на кровать Каролины. Посмотрел на часы на столике. Ровно три. Оркестр как раз начал вторую репетицию. Я понял, что лежать не очень удобно, и выложил на столик содержимое карманов: бумажник, деньги, ключ от номера, носовой платок и сверкающий металлический шар размером с мяч для гольфа, сделанный из двух половинок. Каким-то образом шар этот имел самое непосредственное отношение ко взрыву на ипподроме Ньюмаркета, в четырех тысячах миль от Чикаго. Мне удалось убедить Дороти расстаться со вторым шаром, но лишь заверив ее, что только этот шар позволит выяснить, почему взорвали ее дорогого Ролфа.