Ной Морсвод убежал - [31]

– Извини, – ответила девочка и кисло ему улыбнулась. – Мне не разрешают разговаривать с посторонними.

И на этом – все, пока не начались мертвые петли. Тогда девочка крепко схватилась за руку Ноя и заорала так громко прямо ему в ухо, что мальчик подумал – у него лопнет барабанная перепонка.

Вагонетки мчались слишком быстро, и Ной не успевал разглядеть, машет ему с земли мама или нет. Но когда он вылез после трех заездов, его немного покачивало из стороны в сторону – совсем как дядю Тедди каждое Рождество, когда он уходил от них к себе домой. А когда мальчик наконец почувствовал под ногами твердую почву, мамы нигде вокруг не оказалось. Ной посмотрел по сторонам, поискал перед аттракционом и за ним, оглядел всю аллею и нахмурился. Закусил губу: где же она может быть? Совсем не похоже на его маму – не оказаться там, где обещала ждать. Мысль идти ее искать Ною не нравилась: вдруг она вернется и будет волноваться, если не найдет его? Они тогда могут потеряться насовсем.

Он сел на ту скамейку, где они с мамой расстались, и несколько скуксился. Но тут он увидел, как к нему быстро идет женщина в белом халате. Лицо у нее было очень взволнованное. Ною она не понравилась, и он отвернулся, надеясь, что она пройдет мимо, но женщина остановилась прямо перед ним и чуть нагнулась. Он так и знал.

– Ты – Ной Морсвод? – спросила она.

– Нет, – ответил мальчик.

– Ты уверен? – нахмурилась она. – А то ты очень похож на того мальчика, которого меня послали найти. Мне тебя описали.

Ной ничего ей не ответил – он просто смотрел в землю, стараясь ни о чем не думать. И надеялся, что земля его проглотит целиком.

– Ты правда уверен, что ты не Ной? – опять спросила женщина, но уже как-то мягче.

– Я Ной, – ответил он и слегка кивнул.

– Ох, это хорошо, – сказала женщина и вся расплылась улыбкой облегчения. – Я так и подумала. Пойдем со мной?

– Не могу, – пояснил Ной. – Я жду маму.

– Я знаю, – сказала женщина. – С ней случилось легкое помутнение, только и всего. Волноваться тебе совершенно не о чем. Она тебя ждет в палатке лазарета. Попросила тебя привести.

Ной с минуту ничего ей не отвечал – он был уверен, что весь мир сговорился против него. Но потом согласился пойти вместе с женщиной. Та хотела взять его за руку, пока они шли, однако Ной очень ясно дал ей понять, что с подобной чепухой мириться не намерен, и сунул руки в карманы. Через каждые несколько шагов он оборачивался проверить, не возникла ли мама на скамейке, но через минуту уже вошел в медицинскую палатку – и мама была там. Лежала на койке, а над ней стояли врачи.

– Ной, – тут же сказала мама и села. Она попробовала улыбнуться, но у нее не получилось – ни сесть, ни улыбнуться. Лицо у нее было очень бледным, почти серым, и в палатке очень гадко пахло. Ной вспомнил, что так же пахло у него в спальне, когда Чарли Чарлтон оставался ночевать, переел шоколада и перепил газировки и ночью его стошнило прямо на пол. – Извини меня, пожалуйста, – сказала мама очень усталым голосом. – Но честно, волноваться не из-за чего. Это у меня просто легкое помутнение, вот и все. Должно быть, все из-за сахарной ваты.

– Но ты же не ела сахарную вату, – сказал Ной. Он во все глаза смотрел на маму, но близко не подходил.

Вечером они не поехали обратно поездом, а жаль, потому что в поезде Ною очень нравилось. Они просидели в медицинской палатке еще три часа, пока на машине не приехал папа и не забрал их.

По пути домой все вели себя очень тихо, и Ной – тише всех.

Глава шестнадцатая Ной и старик

– Значит, если она не ела сахарную вату, – сказал старик, отложил неоконченную куклу на стол, собрал пустые тарелки из-под десерта и медленно добрел с ними до раковины, а там пустил из крана воду, бросил пару посудных мочалок, и те принялись за работу, – отчего же ей стало плохо?

Ной посмотрел в стол и принялся возить пальцем по ложбинке в дереве, которую, как он понял, оставила непослушная стамеска. Он ничего не ответил, не взглянул на старика – он просто надеялся, что тот не будет больше задавать никаких вопросов про это.

– Не хочешь мне отвечать? – в конце концов очень тихо спросил старик, и теперь Ной на него посмотрел и громко сглотнул, а затем покачал головой.

– Не хочу казаться грубияном, – произнес он и тут же понял, что говорит резче, нежели собирался, – но теперь, раз я убежал из дома, мне кажется, лучше вообще не думать про маму с папой. И не обсуждать их.

– Ну, очень странные вещи ты говоришь, – сказал старик удивленно и даже обернулся. – Сначала мама защищает тебя от охранника, который облыжно тебя обвинил, потом устраивает тебе пляж в бассейне, а потом забирает тебя из школы и везет на ярмарку. И ты не хочешь о ней вспоминать? Да будь у меня такая мама… ну, мамы у меня, конечно, никогда не было, только Паппо, – грустно поправился он. – Но все равно не понимаю, почему ты не хочешь с ней быть.

Ной долго думал об этом, а потом ответил.

– Да дело не в том, что я не хочу с ней быть, – сказал он чуть более раздраженно. – Ох, это так трудно объяснить! Понимаете, она мне обещала – вот в чем. И мне кажется, слово свое она нарушит. Я не хочу там быть, когда это случится.