Новый Завет. Вводный курс (Лекции, ПСТБИ) - [20]

ЛЕКЦИЯ 4

Мы остановились на характеристике первохристианской литературы и сказали о том, что родился жанр, который стал именоваться Евангелием, причем это название усвоилось не только тем писаниям, которые принимались Церковью как вероучительные, но также апокрифическим текстам. Термин «апокриф» перенят отцами от гностиков, т. е. от одних из первых еретиков, которые появились в Церкви в I в. Первоначально он у них имел смысл тайного писания, не для всех. У отцов этот термин стал тождественен поддельным или ложным писаниям. Это впервые замечаем у Иринея Лионского (II в.) и у Тертуллиана (II–III в.). Отныне для христианина апокриф — это поддельное или ложное писание. Вы можете встретить распространенное мнение о том, что не представляется возможным выявить те закономерности, по которым Церковь выбрала из многообразия христианской литературы именно те писания, которые содержатся сейчас в Новозаветном каноне (27 книг), что нет этих критериев, они не чувствуются, их не видно. И почему было отвергнуто то или иное апокрифическое писание не ясно, т. к. по внешности они очень похожи. Прежде, чем дать ответ на этот тезис, хочу сказать, что многообразие этих раннехристианских писаний под названием «апокрифические», может быть условно разделено на 3 категории (я имею в виду те тексты, которые не приняты Церковью в канон).

I. Это сочинения, связанные с традициями, которые легли в основу канонических Евангелий. К этой группе относят ряд найденных в Египте в Октериихе фрагментарных текстов на папирусе (т. е. на бумаге из тростника), которые не удалось отождествить, как отрывки уже известных Евангелий. Сюда же относят так наз. иудеохристианское Евангелие Петра. Евангелия этой группы принадлежат к самому раннему слою апокрифической литературы и сохраняют главную формальную характеристику литературного жанра Евангелия. А именно, это есть повествование о земной жизни Господа Иисуса Христа, как способ выражения вести о спасении во Христе. Произведения этой группы по внешности наиболее напоминают наши Четыре Евангелия.

II. Гностические Евангелия, имеющие особую теологическую задачу — передачу тайного знания (по-гречески «гносиса»). В соответствии с гностическими представлениями спасутся только обладатели тайного знания. Вот как это выражено в одном из знаменитых гностических Евангелий Фомы: «Это тайные слова, которые сказал живой Иисус», которые записал один Иуда Фома. И Он сказал: «тот, кто найдет истолкование этих слов, не вкусит смерти». Согласитесь, что даже при таком отрывочном цитировании этого источника, видно принципиальное отличие в посылке. Нигде в Евангелии Господь не говорит, что нужно искать какое-то особенное истолкование слов. Он везде утверждает, что смысл Его слов ясен, что каждый, кто пожелает, Духом Святым будет наставлен на всякую истину и истина сделает вас свободными. Это соприкосновение через слово Божие с живой истиной сделает человека свободным и будет означать для него спасение.

В гностическом евангелии же говорится о каком-то поиске, не понятно каком. Живой Иисус в евангелии Фомы это «воскресший Господь, небесный искупитель, открывающий ученикам судьбы мира и человека». Скорее это откровение, нежели Евангелие в том смысле, к которому мы привыкли, поэтому только условно это может быть причислено к литературному жанру Евангелия. Автору евангелия от Фомы уже как бы не нужен образ земного Иисуса. Если вспомнить ап. Павла, то Он как бы еще не нужен, еще живо воспоминание о Христе, еще достаточно для проповеди рассказа о смерти, Воскресении и Вознесении. А здесь как бы уже не нужен, уже отказ от земного образа Господа Иисуса. Поэтому и в литературном отношении произведения, подобные гностическому евангелию от Фомы, трудно отнести к жанру Евангелия, но все-таки мы так его именуем. Это собрание изречений, приписанных Господу.

III. Третья группа апокрифов предполагает существование канонических Евангелий в качестве канонического писания и как бы стремится дополнить те сведения о жизни Иисуса из Назарета, которые содержатся в Евангелиях, и которые, как кажется этим авторам, недостаточно освещены в этих текстах. Для удовлетворения благочестивой любознательности используются фольклорные и мифические материалы, возникшие вне всякой связи с историей Господа нашего. К этой группе относится, в частности, так наз. Евангелие детства. В нашем каноническом Евангелии сведения о детстве Господа Иисуса Христа, практически отсутствуют. И это неслучайно, мы ощущаем здесь большой смысл, потому что до явления Господа на Иордане Он предстоял перед окружающими, как обычный человек. До Богоявления, до выхода Христа на проповедь, на подвиг сознательно, по человечеству, Он для окружающих был обычным плотником, и поэтому не дошли до нас сведения о детстве, хотя, очевидно, детство Его тоже было непростым, но Евангелие сохраняет благоговейное молчание по поводу детства, за исключением 1–2-х эпизодов. Наиболее важны два произведения, относящиеся к этой группе апокрифов, написанные, по-видимому, во второй половине II века. Это так наз. Протоевангелие Иакова и Сказание Фомы, израильского философа о детстве Господа.