Новый Вавилон - [44]

Отопрешься, как миленький, — пообещала я замку. Попробовала пошатать дверь, чем черт не шутит, что, если петли проржавели и отвалятся, если хорошенько поднажать? Покрутила головой в поисках чего-нибудь вроде фомки и снова упустила фонарик. Он изящно спланировал на пол и исчез в иле.

Черт! — выругалась я, ныряя за ним.

Как назло, в углу у подножия сейфа, ила скопилось гораздо больше, чем в других частях командного поста. Я подумала, это из-за наклона палубы. Принялась шарить в нем, стараясь, по возможности, не замутить воду. Пальцы сразу же наткнулись на что-то твердое и гладкое.

Не похоже на мой фонарь, — отметила я, подавшись вперед, чтобы как следует рассмотреть находку. И тут же отбросила ее, отпрянула с пронзительным воплем, нечаянно выпустив загубник. Врезалась спиной в какой-то косяк и хлебнула воды. Подавилась, забилась, нелепо размахивая руками. В общем, я запаниковала, а вот этого дайверам не рекомендуется делать под страхом смерти. Ибо под водой она рядом, в затылок дышит. Только дай ей шанс. И, Дина, я нисколько не драматизирую, но она наверняка пришла бы за мной в тот час, если бы не дядя Жерар. В глазах потемнело, и я толком не помню, как и откуда он появился. Сгреб меня в охапку одной рукой, вернул загубник на место. Всунул в рот. Встряхнул меня, и я задышала. Ох, до чего же сладким показался мне воздух из баллона. Сразу после школы, перед службой в армии, мы с Мишелем на три дня съездили в Швейцарию, на Женевское озеро. Просто посмотреть и подышать. Так вот, хочешь, верь, а хочешь, нет, тот, альпийский воздух не шел ни в какое сравнение с этим…

Лишь сделав дюжину глубоких вздохов, я немного успокоилась, взяла себя в руки и осознала, что Жорик, вытащивший меня с того света, сам вот-вот отправится туда. Его лицо было искажено, при нем не было акваланга. Мигом сообразив, что к чему, я сделала глубокий вдох и протянула ему загубник. Здоровяк не заставил себя упрашивать, приник к нему, как умирающий от жажды к источнику. Вздохнул папу раз, вернул загубник мне. Пару минут мы с ним дышали по очереди. Потом француз сделал мне знак обождать, несколькими движениями вернулся к полуоткрытой двери, втащил через щель свои баллоны, закинул за спину. Наблюдая за его манипуляциями, я все поняла, и мне стало стыдно за свой поступок. Я была самой настоящей самонадеянной дурой. Я бросила его и, в результате, сама едва не погибла. А он, хватившись меня, устремился на поиски. И, когда увидел меня в беде, сбросил с себя акваланг, сообразив, еще чуть-чуть, и я утону, счет пошел даже не на минуты, а проем, оставленный намертво заклинившей бронедверью в рубку, слишком узок, чтобы он протиснулся туда с баллонами за спиной.

Я не знала, что мне сказать. Он прекрасно понял мое состояние и отмахнулся. Нагнувшись, подобрал с пола оскаленный человеческий череп, так напугавший меня. Ободряюще улыбнулся, мол, чего не бывает. Его спокойствие поразило меня, потом я вспомнила, что он археолог, а суть археологии, по сути, состоит в узаконенном грабеже могил…

Вернув череп на место, Жорик пожал плечами. Тогда я показала на сейф в углу. Он, кивнув, бегло оглядел дверцу и нырнул, разгребая руками ил.

Что тебе сказать, Дина. Обнаруженный мной череп оказался не единственным… Следующим из-под ила показалось почти полностью сохранившееся человеческое тело, одетое в практически избежавший тлена военно-морской китель с двумя рядами блестящих медных пуговиц. На шее трупа покоился мощный морской бинокль. За такой экземпляр антиквары, наверняка, отвалили бы кучу денег. Мне, разумеется, было не до них, взгляд упал на лицо покойника с аккуратно подстриженной бородкой, и она едва не доконала меня. Желудок подпрыгнул и закупорил трахеи. Рвотный позыв был таким сильным, что у меня померкло в глазах, и я снова чуть не отключилась. Так что, пока Жорик, методично орудуя лопаткой, аккуратно расчищал останки от ила, песка и мелких ракушек, я, у него за спиной, отчаянно боролась с приступом тошноты, не без оснований опасаясь, что рвота на глубине обернется для меня очередной катастрофой, и ее исход, по всей видимости, будет фатальным. В общем, мне стало дурно, я бы в тот миг, не колеблясь, отдала полцарства, и все, что угодно еще, лишь бы очутиться на поверхности. Проблема заключалась в том, что до нее было довольно далеко, грести и грести. Сломавшись, я решила дать понять дяде Жорику, что больше не могу, полундра, сдаюсь, ЗАБЕРИ МЕНЯ ОТСЮДА, когда он протянул мне крошечный серебристый ключик на цепочке. Кажется, француз добыл его, со свойственной бывалым археологам невозмутимостью вывернув наизнанку карманы мертвеца. Признаться, удача вернула мне мужество и силы. Жорик вставил находку в скважину, провернул, и, о чудо, замок подался, причем сразу и без видимых усилий. Правда, дверь осталась непоколебимой, теперь надлежало ввести правильный код. Муть, поднятая нами, более или менее осела, и снова стал виден портрет вождя мирового пролетариата товарища Ульянова-Вабанка в рамке, висевший над сейфом. Дядя Жерар глядел на него минуты две, а, затем, хлопнув себя по лбу, последовательно набрал две двойки, ноль, четверку, восемнадцать и семьдесят. И…