«Новый русский» и американка - [16]

Пусть, пусть они знают - не они, а мы их берем, тонко разыграв убегание от охотника, или некую сверхробость, или несусветную, небывалую, полоумную невинность! "Ах, ах, а не слишком ли оскорбляет прикосновение вашего мужского указательного пальца к моему соску мое утонченное женское достоинство?" Вот смех-то... Когда вся природа, от серенькой мышки до распятого цветка лилии, только и жаждет, что трахаться, трахаться, трахаться... Если, конечно, у тебя нет проблем с сексом и тебе не надо бегать то к психотерапевту, то к сексопатологу.

И как же выглядит мой "новый русский" на фоне всех этих правильных, здравых суждений и убедительных практических действий? Что я могла думать о нем? Да и стоило ли? Ведь я могла продолжать выслушивать гимны в с вою честь от достойнейших представителей разных племен и народов... Чего же мне не хватило? И не стоило ли просто наплевать на этого самого "нового русского", хама с грязными пятками?

Нет, это оказалось свыше моих сил. Как только я оставалась одна тотчас, как большая, зубастая рыба, ко мне подплывала насмешливая, беспощадная мысль: "Ну почему, почему все эти фаллосоносители тебя хотели, тебя воспевали, а этот "новый русский" блондин пренебрег тобой так бесстыдно и откровенно? Чем ты, стопроцентная, высококачественная американка, его не устроила?"

Эта жестокая, неумолимая мысль все не давала и не давала мне покоя, и даже умелая, вычитанная в свое время в специзданиях мастурбация не помогла мне.

Можно было, конечно, вытащить из чемодана вибромассажер высочайшего класса, способный к самым разным изыскам и нюансам... Ведь там, там... все горит, горит, как ни странно... и жаждет - вот проклятие! божественно-необъятной плоти того самого плечистого русского блондина... Только его!..

Но не бежать же, не стучать снова в дверь его каюты в этот поздний час...

Но и не лежать же в полном бездействии, изнывая и истекая...

Я опять набросила на свое чудное, восхитительное тело жемчужно переливающийся розоватый пеньюар, вышла в коридор и, о счастье, тотчас увидела мужчину. Правда, со спины и в том конце коридора, где свет отчего-то не горел.

Но, в конце концов, какое это имело значение! Что мне, отменной велосипедистке между прочим, стоило пробежать каких-то двадцать метров! Я их и пробежала босиком с прелестно, обольстительно развевающемся пеньюаре и окликнула мужчину в черном, потому что он шел от меня, чуть покачиваясь, прочь.

В первое, ещё неосознанное мгновение он показался мне излишне волосатым, словно большая меховая шапка покрывала его голову, - так, было много этих нечесаных волос... Но когда он обернулся ко мне - я чуть не упала. Прежде всего от жуткого, непереносимого запаха, словно вместо человека передо мной находилась субстанция из нечистот. А на голове молодого, бледного мужчины и в самом деле торчала меховая шапка. В теплый летний вечер на теплоходе, идущем из Гонконга в Японию! Помереть можно было от одного удивления!

Но я не померла, а наконец-то догадалась, что передо мной обыкновенный еврей-ортодокс, которым по ритуалу предписано никогда ни за что не снимать с головы эту самую меховую шапку. В этой шапке им надлежит и спать. Рассказывали, что в результате их голова покрывается отвратительными мокрыми язвами. Хотя, возможно, это и преувеличение. Но вонь от этого господина шла на меня отчетливо тошнотворными волнами. Вероятно, согласно его верованиям, грязь и смрад, принадлежащие немытой плоти, особенно приятны их еврейскому Богу.

Я вообще-то человек терпимый и не приветствую экстраординарные поступки, способные уязвить чужое самолюбие. Но тут мне словно черт что-то нашептал. Когда я увидела бледное, сосредоточенное лицо с полными, вполне чувственными губами, с темными, с поволокой глазами, я вдруг прошептала, искушающе подмигнув:

- Дорогой! Отчего бы нам с тобой не заняться сексом? Хотя бы самым маленьким? Это очень освежает, поверь мне.

Бедный, он понял вмиг, о чем я, и, расширив свои довольно красивые глаза до невероятных размеров, подхватив полы своего черного лапсердака, помчался от меня изо всех сил. Я предполагаю, что в конце концов он, переполненный ужасом и вовсе очумевший, выскочил на палубу, бросился в море и потонул во славу собственного стоицизма. Но, убеждена, его тело долго оставалось нетронутым. Даже акулы не посягали не него - до того им бил в нос этот коктейль из разноцветной священной вони.

Я даже рассмеялась сама для себя, стоя в опустевшем коридоре, где слева и справа блестели полировкой негостеприимные, молчаливые двери кают. Вот тут мне почему-то и пришло на ум, что неплохо бы реабилитировать в собственных глазах еврейскую нацию и сыскать цивилизованного еврея для своего безумствующего, сокрушительного тела.

Хотите верьте, хотите нет, но мне повезло. Именно еврей шел по коридору мимо меня и деликатно почти прижался к стене, чтобы не задеть меня и не побеспокоить. Его голубая рубашка пахла отличными дорогими духами, а на запястье сверкали швейцарские дорогие часы. Я прочла смысл этого блеска так: "Готов! С радостью! Только позови!"

И я позвала:

- Не будете ли вы столь любезны... Я совершенно одна... и у меня никак не открывается чемодан...