Новый Робинзон - [87]

Другая библейская история, которая привела меня в замешательство, повествовала о Валааме и его осле. Решив рассказать эту притчу, я уже по опыту знал, что если я упомяну об осле, то придется пуститься во все возможные пространные объяснения, описывая это животное, что, скорее всего, не приведет ни к чему, а лишь возбудит недоумение моих слушателей; я решил рассказать им о Валааме и его кенгуру. Однако то обстоятельство, что кенгуру Валаама мог говорить человеческим голосом, ужасно смущало их. Очевидно, говорящее животное казалось чем-то особенно забавным для туземцев, и, хотя мой рассказ был встречен громким весельем и одобрениями, и даже распространился из одного племени в другое, я все же был того мнения, что им не следует говорить о том, чего они не могут вполне усвоить.

Однажды я рассказал им о гибели Содома и Гоморры от огня и каменного дождя, и это снова вовлекло меня в беду. Меня тотчас стали допрашивать, как это возможно, чтобы Великий Дух, или кто-либо другой, мог спалить огнем камни, из которых были построены дома? Понятно, что всякие такого рода вопросы подвергались тотчас же обсуждению каким-нибудь колдуном, или кудесником из чернокожих, или каким-нибудь другим моим завистником, которые, конечно, сейчас же старались дискредитировать меня. Несколько дней спустя после того, как я позабавил своих чернокожих рассказом о гибели Содома и Гоморры, гуляя с Ямбой в наших горах, я случайно открыл большие залежи сланцеватой глины и, при виде ее, тотчас же решил воспользоваться ею, чтобы демонстрировать чернокожим, что библейский рассказ не только правдив, но и весьма возможен, и что я в состоянии зажечь камень и показать им наглядно, как это было.

С помощью Ямбы и других членов моей семьи я соорудил громадную пирамиду из больших глыб сланцеватой глины, перемешанных с песчаником. Этот песчаник и другой простой камень я употребил на это сооружение частью для того, чтобы скрыть от дикарей однообразие материала, послужившего для постройки, а частью и потому, что, как мне хорошо было известно, эти камни раскалившись трескались с невероятным шумом и производили сильный взрыв, что в сильной степени должно было вызвать страх и ужас в туземцах.

Пирамида эта около 15 футов высотой имела на вершине своей круглое, довольно большое отверстие и несколько малых отверстий по бокам, с разных сторон для того, чтобы лучше была тяга. У основания я оставил также отверстие достаточно большое, чтобы я мог ползком войти в него. Затем я вложил внутрь известное количество горючих веществ вроде сухого дерева и сухой древесной коры и тогда уже счел свое дело оконченным. Так как сооружение это и все эти приготовления заняли у меня немало времени, то, когда я их окончил, новолуние уже приближалось. Имея в виду возможно большее стечение народа, я позаботился заранее разослать приглашения ко всем ближним и дальним племенам, предлагая им прийти посмотреть, как я буду зажигать камни и скалы.

К назначенному времени собралась громадная толпа туземцев; так как они уже издавна знали и много слышали о моих великих чудесах, то и на этот раз были уверены, что увидят нечто необычайное и потому, разжигаемые любопытством, толпами спешили на зов. Я никогда не забуду, с какой жадностью это великое сборище людей ожидало обещанного зрелища, хотя, насколько мне помнится, они к этому времени порядочно попривыкли, так как насмотрелись уже на множество чудес.

И вот, когда ночные сумерки спустились на землю, я осторожно, крадучись, подполз к пирамиде и, вползши внутрь, принялся там действовать с помощью кремня и огнива, которые я там оставил. В одну минуту я зажег дерево и сухую кору, и когда успел убедиться, что все эти горючие материалы весело разгораются, так же осторожно выполз из пирамиды и никем не замеченный смешался с толпой, которой строго запретил подходить близко к пирамиде. Густые облака дыма вскоре повалили из нее, а вслед за тем яркое пламя охватило всю пирамиду, и в один момент вся она превратилась в пылающее горнило, из которого со страшным треском и шипением вылетали увесистые камни и пламенеющие огненные глыбы сланцеватой глины и высоко взвивались в воздух, выброшенные силой взрыва.

При виде всего этого мои чернокожие были положительно уничтожены, парализованы ужасом и страхом; многие из них распростерлись на земле и воздевали руки к небу, невзирая на каменный дождь, сыпавшийся на их обнаженные спины и головы. Я бродил между ними, наслаждаясь своей славой, властью, могуществом и успехом моей манифестации. Громадная пирамида горела и пламенела в течение нескольких дней сильнее и ярче, чем даже груда каменного угля, и меня только удивляло, как это туземцы до сих пор не додумались до того, что камень может раскаляться и воспламеняться.

К этому времени я по наружному виду ничем не отличался от чернокожих туземцев, и одеяние мое состояло из одного только маленького фартука, или передничка, из шкуры эму, который я носил для защиты от ссадин и царапин во время моих странствований. В обычное время я не носил на себе никаких украшений, кроме этих лоскутьев шкур, но в торжественные дни разукрашивался пестро и, вероятно, был бы посвящен в возмужалый возраст, как это в обычае у туземцев, если бы только я не был уже вполне взрослым мужчиной во время появления среди них.