Новый Робинзон - [52]

Между тем наше плавание по реке продолжалось. Во время его мы занимались, порою для выгоды, порою просто для развлечения, ловлей рыбы, буквально кишевшей в самой реке и ее притоках, особенно красноперок…

XVIII

В продолжение нашего плавания вниз по реке нам иногда приходилось стоять на месте по нескольку суток; случалось это вследствие того, что река иногда вдруг как будто изменяла течение и неслась прямо на нас, преграждая нам путь.

Но, не имея надобности спешить, мы выжидали некоторое время и продолжали путь при благоприятных для нас условиях. Иногда, желая развлечь своих прелестных спутниц, я пел для них свои родные песенки. А порою, видя, как они задумываются над чем-то, вероятно, предаваясь тягостным воспоминаниям о пережитых ими ужасах, принимался рассказывать им свою собственную повесть. Мой рассказ до того трогал их, что они плакали навзрыд. А иногда они в свою очередь пели мне свои излюбленные гимны и молитвы…

Так незаметно мы добрались и до селения дружественного племени у берегов Кембриджского залива. Мои чернокожие друзья встретили нас так сердечно, что их теплый прием отчасти примирил молодых девушек с тем горьким разочарованием, какое они испытали, видя и здесь полнейшее отсутствие всяких признаков цивилизации.

Мой народ, как я называл родное племя своей доброй Ямбы, был до крайности обрадован, видя, что я возвращаюсь к ним в сопровождении двух белых женщин. По их понятиям это, конечно, были мои жены. «Теперь, – говорили они между собою, – великий белый вождь не покинет нас и навсегда останется жить с нами!» Так как в это время не было ни с кем из соседей войны, то все племя принялось устраивать роскошное празднество по случаю моего возвращения. К моим белым спутницам они также отнеслись ласково, хотя, как женщин, и не удостоили, конечно, особенными знаками внимания.

Тотчас по прибытии я узнал, что моя хижинка, или, вернее, шалаш сгорел во время моего отсутствия; впрочем, пожары здесь далеко не редкое явление и вообще не возбуждают ни страха, ни особого огорчения. Вследствие этого молодым девушкам пришлось временно поместиться под травяным навесом в ожидании, когда для них будет построена большая, просторная, бревенчатая хижина. Ввиду того, что бревна, в качестве строительного материала, в этих местах нечто невиданное и совершенно излишнее, требуется небольшое пояснение, почему я затеял сделать для себя такое небывалое отступление от общего правила. Дело в том, что молодые девушки никак не могли преодолеть своего страха пред туземцами: даже моих чернокожих друзей они боялись до того, что постоянно трепетали по ночам, опасаясь ночных нападений. Чтобы их новое жилище было вполне безопасным в этом отношении, я и решил построить надежный домик. Кроме бревен на мою постройку пошло еще громадное количество древесной коры, а крыша была крыта длинными сухими травами, заменявшими солому. Когда жилище наше было готово, оно заключало в себе три светлых и просторных комнаты; одна из них предназначалась девушкам, в качестве спальной, другая – мне с Ямбой, а третья должна была быть общей, «жилой комнатой», хотя, собственно говоря, мы чаще жили на открытом воздухе. Кроме того, я устроил еще при доме веранду перед входом, где мы часто просиживали целые вечера, пели и болтали, вспоминая далеких отсутствующих друзей или же рассуждая о нашем настоящем и будущем.

Чтобы быть правдивым, я не утаю, что в тот день, когда девушки вошли в мой новый дом, лица их заметно вытянулись и на них выразилось горькое разочарование; да и мы все трое проплакали большую часть первой ночи на нашем новоселье. Впоследствии, как они мне говорили, они очень сожалели о том, что дали волю своим чувствам и тем самым огорчили меня. Впрочем, обе девушки весьма скоро примирились со своим положением и решили, по крайней мере, устроиться в своем новом жилище как можно лучше, пока какой-нибудь благоприятный случай не даст всем нам возможности вернуться в общество цивилизованных людей.

Однако и в этом, безусловно, надежном и безопасном жилище всякого рода страхи не покидали девушек; они ужасно боялись оставаться одни. Когда-то им привелось слышать, что туземцы крадут себе жен, и они боялись, чтобы не случилось чего-нибудь такого и с ними. Часто, проснувшись ночью, они принимались кричать душераздирающим голосом или же плакали навзрыд.

Желая сделать все зависящее от меня, чтобы скрасить жизнь своих прелестных приятельниц, я не поленился однажды съездить на один из небольших островков, где по пути с песчаной мели на материк запрятал небольшое количество пшеницы под кучей кокосовой коры. Я отыскал эту пшеницу, привез ее к себе домой, на берега Королевского залива, где и посеял для молодых барышень. Они до того обрадовались этому хлебному растению, что съедали его еще зеленым на корню, запивая особого рода растительным молоком, добываемым из одной пальмы.

Свыкшись, наконец, со своим новым положением, они стали живо интересоваться своим домашним обиходом и по целым часам наблюдали за мной, когда я, из желания порадовать их, принимался мастерить простые грубые стулья, столы и другие необходимые предметы комнатной обстановки.