Новый рассвет - [59]

– Господи! – прошипел он сквозь зубы и оглянулся на троих ковбоев на лошадях, ожидавших его приказа. – Я зашел сказать, что не поеду сегодня на барбекю. Уезжаю с ребятами. За тобой пришлю Ли. И, ради бога, оденься.

– Нет.

– Нет? – вполголоса переспросил Джейк.

– Ты не смотаешься с сегодняшнего приема.

– В субботу вечером я могу делать все, что вздумается.

Прямо за дверью слышался лошадиный храп, поэтому Бэннер тоже заговорила вполголоса, напряженно:

– Мне плевать, что ты будешь делать во все остальные субботние вечера, но сегодня ты едешь на прием.

– С какой стати?

– Потому что, если ты там не появишься, это покажется странным, а я не хочу, чтобы кто-то подумал, что между нами происходит что-то не то, вот с какой.

Джейк долго сердито глядел на Бэннер, от раздражения его рот сжался в тонкую линию. Он бросил через плечо:

– Езжайте. Мне тут нужно обсудить кое-какие дела.

Трое мужчин попрощались. Джейк подождал, пока они отъедут подальше от дома, и повернулся к Бэннер:

– Между нами действительно происходит что-то не то.

Ее взгляд скользнул с его лица на яркий шейный платок. Джейк никогда не появлялся без платка, все ковбои их носили, но ему он особенно шел, даже сейчас, весь покрытый пылью.

– Ты говоришь о той ночи, – тихо произнесла Бэннер.

– Я говорю обо всем. И первый раз в конюшне, и в тот вечер, и каждый раз, когда мы…

Он замолчал, и она снова подняла глаза.

– Когда мы – что?

Настала очередь Джейка отвести взгляд. Много дней он клял себя за то, что завел роман с такой опасной штучкой. Это было все равно что танцевать с факелами на бочке с порохом, надеясь, что она не взлетит на воздух.

Что бы подумала Лидия, если бы застала свою дочь в его объятиях, увидела губы Бэннер возле его губ? Этот вопрос всю неделю преследовал Джейка. Она бы в ужасе вскинула руки. О, он понимал, что Лидия любит его как брата, она отдала бы ему все, что в ее власти. Она бы сделала это для любого из Лэнгстонов.

Но он бы ей совсем не понравился в роли зятя. Он их вполне устраивал как друг, как друг ее и Росса, но как жених дочери?.. Дудки, Джейк слишком хорошо все понимал, чтобы лгать самому себе. Бэннер – их принцесса, а он на принца никак не тянет.

А если бы в момент поцелуя их застукал Росс, то ярость Лидии показалась бы цветочками. Росс убил бы его на месте. Уж он-то знал, какова репутация Джейка в том, что касается женщин. Черт возьми, он сам рассказывал Россу о самых бурных своих похождениях. Они частенько до полуночи за виски и сигарой хохотали над амурными приключениями Джейка. И чем сильнее пьянели, тем непристойнее становились рассказы.

– Если твой дятел, которым ты так гордишься, не отдохнет немного, то скоро потеряет клюв, – сказал однажды Росс, вытирая выступившие от смеха слезы.

– Господь дарует мне смерть от истощения, – ответил Джейк с глупой усмешкой.

Тогда Россу это казалось очень забавным, но, если дело коснется Бэннер, его мнение о репутации Джейка в корне изменится. Захочет ли он, чтобы руки Джейка, испачканные о шлюх, дотрагивались до его дочери? Черта с два. Да он просто олух будет, если не застрелит Джейка.

Самым разумным было бы умыть руки, попрощаться, оседлать Бурана, ускакать подальше и не возвращаться до тех пор, пока не придет известие, что Бэннер благополучно вышла замуж.

Но Джейк не мог заставить себя это сделать.

Слишком уж привязался он к этим местам. Ему была дорога каждая капля пота, которую он пролил на этой земле. Он мечтал, что это ранчо станет таким же цветущим, как Излучина. Ему хотелось вложить в его благоустройство свой труд. Оставить после себя след. Он не хотел бросать дело незаконченным.

С того дня как он убил Клэнси Рассела, он только и делал, что бежал от ответственности. Но такая жизнь не для мужчины – уклоняться от обязанностей и прятаться от серьезных дел. Ему выпал случай, может быть последний, доказать себе, что его жизнь еще может пойти на лад. И он обязан не упустить свой шанс.

Но как ему держаться подальше от девчонки? Особенно если она глядит на него снизу вверх, как сейчас, а глаза ее мечут то зеленые, то золотые искры. После ванны ее кожа влажная, благоухающая. Боже всеблагой, неужели она не понимает, что ее халат прилип к мокрому телу и обрисовывает гордые крепкие груди с острыми сосками, колонны бедер и треугольник между ними, обнажает все, что нужно скрывать любой ценой? Разве не видит, как соблазнительны волосы, небрежно заколотые вверх и наполовину рассыпавшиеся по плечам? Не понимает, как зовут к поцелую губы?

– Джейк, ты где? О чем задумался? Ты сказал «каждый раз, когда мы…», а потом замолчал, а я хочу точно знать, что ты имел в виду.

Джейк встрепенулся, стряхнул оцепенение и грубо ответил:

– Мы слишком много значения придаем тому, что между нами происходит.

– Говори только за себя! – крикнула Бэннер. – Той ночью я получила, что хотела. И ни о чем не жалею.

– Что ж, отлично! – в ярости воскликнул Джейк. Неужели ей сгодился бы любой, окажись он в конюшне? Кто-нибудь помоложе? Покрасивее? Рэнди? – Тогда, наверное, ты ждешь не дождешься сегодняшнего вечера. – Он фыркнул. – Там у тебя будет возможность потанцевать и пококетничать со всеми молодыми бычками города – они с удовольствием залезут в постель Бэннер Коулмэн.