Новый Олимп - [85]

Мальчишка с золотистыми, как копна соломы, волосами был счастлив попасть в мини-зоопарк, учитывая, что привёл его сюда папа. С папой вообще гулять лучше, чем с мамой. Папа разрешает есть всякие вкусные штуки, которые мама почему-то считает вредными. Папа рассказывает интересные и смешные истории, которые мама почему-то считает глупыми. А ещё папа может сесть с бутылочкой пива на скамейку и не переживать, если он отойдёт куда-то самостоятельно.

Осматривать зверинец без присмотра взрослых, когда тебе семь лет, в разы интереснее. Мальчишка представлял себя исследователем дикой природы, он повисал на сетчатых ограждениях и с любопытством разглядывал нехитрую фауну мини-зоопарка.

Но особого внимания юного натуралиста удостоился чёрный козёл. В отличие от других обитателей зверинца, которые, казалось, не обращают на маленького посетителя никакого внимания, козёл явственно проявлял к нему интерес. Чувствуя себя охотником на оленей – не меньше, – мальчик стоял под табличкой «кормить запрещено», написанной на незнакомом языке, и, просунув сквозь решётку съеденное наполовину мороженое, тихонько приманивал рогатую зверюгу.

– Иди сюда, – потихоньку шептал мальчишка. – Кис-кис-кис. Или как тебя…

Козёл смотрел на мальчика преданными печальными глазами и не спеша приближался к решётке. Он будто опасался, что его обманут и в последний момент заберут то, чем сейчас приманивают.

– Иди ко мне, – заклинал мальчишка шёпотом. – Не бойся.

Козёл остановился у решётки и снова уже в упор поглядел на паренька.

– Вот молодец, – обрадовался мальчишка. – Умница. Тебя как зовут?

Козёл не ответил, он осторожно взял просунутое через решётку мороженое, но тут же очень по-человечески выплюнул. И морда у животного в этот момент была обманутая и раздосадованная.

– Суют всякую дрянь честному сатиру, – страдальчески возвестил козёл человеческим голосом. – Лучше бы выпить дали.

Мальчишка от неожиданности выронил мороженое и в страхе попятился от решётки. Впрочем, любопытство естествоиспытателя взяло верх над испугом. Юный натуралист развернулся к клетке спиной и стремглав бросился к отцу, отдыхающему на лавочке с бутылкой пива.

– Папа! Папа! – разнеслось над зверинцем. – Купи мне пиво! Мне для козла надо!

В это времени суток в баре недалеко от Центрального парка в Нью-Йорке было пусто: садись, где хочешь. Но молодой мужчина обосновался на высоком стуле у стойки и, судя по всему, имел желание набраться до наступления вечера. Во всяком случае, уходить, пересаживаться за столик или заказывать что-то, кроме алкоголя, он явно не собирался.

Клиент выглядел странно. Нет, на первый взгляд – ничего такого: чёрные вьющиеся волосы, аккуратные тонкие усики и бородка клинышком. На вид ему можно было дать лет тридцать, не больше. Вот только глаза сбивали с толку. Это были глаза старика, пережившего старость, пережившего всё на свете. В них жила вечность, а вместе с ней – тоска и глубокая обида.

Мужчина допил свой коктейль и подал знак бармену:

– Повтори. И сделай двойной «Crown», – произнёс он как-то возвышенно и с ярко-выраженным британским акцентом.

Бармен кивнул и принялся мешать «Crown&Coke». Первая догадка оказалась верной: клиент пришёл, чтобы напиться. На третьем стакане он попросил ещё раз удвоить количество виски. На четвёртом взял к виски порцию рома, которую на пятом заходе запил дамским коктейлем со звучным итальянским названием «Bellini».

Глаза клиента, познавшие вечность, между тем совсем по-человечески наполнились нетрезвым тоскливым блеском. Бармен как никто разбирался в стадиях опьянения и прекрасно знал, что вслед за тоскливым молчанием через этот блеск приходит неудержимый поток пьяной болтовни. Обыкновенно эти откровения были связаны с несчастной любовью или с неудавшейся жизнью. Проблема была в том, что мужчина у стойки не походил на обыкновенного человека. Впрочем, проверить было не лишне.

– Она ушла? – аккуратно поинтересовался бармен, выставляя перед клиентом очередную порцию напитков.

Мужчина кивнул и залпом опорожнил стакан, затем сделал глоток коктейля через трубочку и грустно улыбнулся.

– Она ушла, виночерпий. Ушла прекрасная эпоха. Прошла молодость мира. Прошла молодость богов. То, что раньше казалось бесшабашным, дурным, но столь приятным, теперь выглядит совершенной глупостью. То, чем мы прежде жили, теперь отчего-то стало нежизнеспособным. Выпьешь со мной?

– Не думаю, что это допустимо, – покачал головой бармен.

– Да катись она в Аид, ваша профессиональная этика, – отмахнулся клиент. – Чем ты рискуешь? Местом в этой забегаловке?

На стойку перед барменом с королевской небрежностью шлёпнулась увесистая пачка стодолларовых купюр.

– Напитки стоят дешевле, – заметил бармен.

– Это покроет твои неприятности, если тебя отсюда выпрут. А теперь налей себе. И мне заодно.

Бармен не стал спорить, убрал деньги и достал второй стакан.

Этот крохотный отель в Швейцарских Альпах располагался далеко от туристических мест, никогда нигде не рекламировался и практически всегда стоял пустым. Большую часть времени здесь обитал только персонал, поддерживающий номера, вестибюли, коридоры и непомерно огромный для такого места конференц-зал в идеальном состоянии.