Новый Олимп - [47]

Нилия повернула голову, увидела меня, и выражение на её лице было таким, будто я ей мешаю.

Внутри всё перевернулось. Словно что-то невидимое и невероятно тяжёлое треснуло по затылку. В глазах потемнело. Сердце оборвалось и каменной глыбой рухнуло вниз.

«А чего ты хотел? Ты же это и предполагал, – метнулось глубоко в подсознании. – Вот интересно, у меня такая же дебильная рожа, когда богиня допускает меня до тела?»

– Сука! – процедил я сквозь зубы и быстро пошёл прочь.

А что ещё было делать?

Набить морду швейцару? Он-то здесь причём?

Устроить сцену? Глупо и противно.

«Это будет незабываемый вечер, милый», – зазвучал в ушах бархатный голос Нилии. Да уж, незабываемый!

Меня трясло.

«Успокойся, – одёрнул сам себя, – это и есть отношения без обязательств. Ты же знал, что ни о какой верности речи не идёт».

Да, знал. Но одно дело – абстрактное знание, а другое – когда вот так.

Я закусил губу, чтобы не завыть в голос от обиды и унижения, распахнул дверь банкетного зала. За время моего отсутствия ничего не изменилось. Всё так же подпирал стойку бара Сырдон, всё так же выплясывал пьяный Леней. Всё так же пили, смеялись и говорили о чём-то бессмысленном все эти люди или нелюди, собранные здесь Герканом с одной лишь целью: чтобы я превратил то, чем занимаюсь, то, во что верю, в дешёвый водевиль.

На смену опустошённости уверенно пришли злость и обида. Я вычленил среди толпы Геркана и устремился к нему. Он всё это начал, он мне за всё и ответит. Безо всякого пиетета я схватил его за плечо и развернул к себе.

– А-а-а, возница, – заулыбался Георгий Денисович, но увидел моё лицо, и улыбка его тут же растеряла искренность, сделалась искусственной. – Что случилось?

– Ты знал, где она? – прорычал я бешеным шёпотом, оттаскивая его в сторону.

– Ты о ком?

– О Нилии. Ты ведь знал, чем она там занимается!

– Какая Нилия? Тебе сейчас тост поднимать. Соберись.

Будто подтверждая его слова, погас свет, и зал погрузился в полумрак, разгоняемый огоньками свечей, что горели на каждом столе. Когда только успели зажечь?

Словно в дурацком фильме под аплодисменты собравшихся две официантки в коротеньких юбочках выкатили огромный торт. Кондитерское изделие напоминало утыканную свечами сталинскую высотку, а на вершине этого безобразия торчала шоколадная фигурка меня с совсем не миниатюрным гаджетом в руке. При этом сам шоколадный гаджет выглядел точно так, как должно было выглядеть наше устройство.

– Убери руки, возница, – вкрадчиво произнёс Георгий Денисович, и только сейчас я понял, что держу сына Диониса за грудки.

Вывернувшись, Геркан с улыбкой двинулся к торту сквозь расступившуюся толпу.

– А сейчас, – провозгласил он как ни в чём не бывало, – слово виновнику нашего торжества!

Геркан повернулся ко мне и несколько раз хлопнул в ладоши. Толпа охотно подхватила аплодисменты, я снова ощутил на себе всеобщее внимание. Внимание тех, кому и я, и моё дело были совершенно до лампочки.

– Просим, просим! – подбадривали голоса с разных сторон.

Георгий Денисович улыбался и буравил меня выжидающим взглядом. Конечно же он знал, где искать Нилию, и о её адюльтерах знал в подробностях. Возможно, даже догадывался о том, что это меня ранит, о чём я, по чести сказать, сам не догадывался. Вот только на мои чувства, как и на меня, ему было совершенно наплевать. Полубог, называвший себя другом и вкачивавший средства в моё предприятие, точно знал, чего от меня хочет. Никаких человеческих отношений тут и быть не могло. Ни с ним, ни с Нилией. Меня использовали. Улыбались, говорили хорошие слова, но при этом тупо пользовали. Как корову. Рогатому скоту ведь тоже говорят добрые слова, но при этом доят, а потом, когда возникает надобность, режут.

Сейчас меня и мой проект доят, как ту корову. А потом зарежут. Как сказал пьяненький Нарт, все песни когда-нибудь закончатся. Ну ничего, я ещё спою!

Я прошагал к торту. Сколько на нём было свечей и что они символизировали по мнению сына Диониса, мне было неинтересно. Хотят речь – будет им речь. Сдерживая переполняющую меня злость, я поднял руку, призывая зал к тишине, и сказал со всей искренностью, на какую был способен:

– Даже если кто-то не верит в наш проект, мы это сделаем! – повернулся к Геркану и добавил: – Я это сделаю!

И, выдыхая ярость, задул свечи. Все до одной. Зал снова зааплодировал. Георгий Денисович протянул мне бокал шампанского:

– Молодец, – проговорил негромко, чтобы слышно было только мне. – Я сам тебе поверил, а козёл даже прослезился, так что Зевсу всё доложат, как надо.

Я хотел было сказать, что мне совершенно наплевать на Зевса, но полубог вдруг уставился куда-то поверх голов и перестал улыбаться. Я проследил за его взглядом: через зал к нам шёл Мертвицкий в своей вечной футболке с надписью «Dead А1», и вид у конструктора был должно быть не менее бешеный, чем у меня.

– Что ты здесь делаешь? – змеино зашипел Геркан на Мертвицкого. – Тебя близко к этому месту быть не должно. Мы же договорились!

– Мы не договаривались, что ко мне будут вламываться и угрожать, – не менее зло прорычал конструктор.

– Выйдем, – заторопился к выходу Геркан. – Иди за мной, возница.