“С такой израненной башкой футболистом не станешь, придется учиться на юриста” — так он определил свое будущее.
Позже Велибеков сделал пластику, закрыл дефект черепа, после чего отец, увидев, что бакинские медики слабы в реабилитации, привез Рашида в Москву. В отделение реабилитации Института Бурденко. В мою епархию. “Сагол (приветствие), уважаемый доктор, я привез сына к вам. Навел справки, уж не обижайтесь, что я помимо вас выяснял что к чему. Сказали, что вы ас в этом деле”. Я скромно поклонился. Приятно, когда называют асом.
Заниматься с Рашидом было одно удовольствие. Он относился к лечению по-взрослому, серьезно и вдумчиво. Перебирал слабыми пальчиками специальные палочки, спички, горошины. Ходил по нарисованным следам, стараясь поместить непослушную ногу именно в нужный след.
С удовольствием колотил боксерскую грушу и отбивал мяч. Кряхтел, делая приседания и выпады. Электростимуляция вначале его пугала, но потом, видя, как сгибаются-разгибаются под электродами непослушные пальцы, радовался и даже пытался петь какие-то восточные песни. Получалось плохо. “Эх, — говорил он самокритично, — слон на уши наступил, а утюг еще добавил”. Веселый был мальчишка!
Однажды отец был вынужден срочно уехать. В Баку шла какая-то грандиозная союзная проверка. А он главный прокурор в не менее главной отрасли. Мать готовилась вот-вот рожать третьего ребенка, и Рашида девать было некуда. Тогда мы и решили его взять на две недели в свою семью. У нас уже был опыт. Мы когда-то брали цейлонца с параличной ножкой. Хромоножка. Вспоминали его добром.
Рашид тоже расширил наш кругозор. Узнали, как надо завтракать
по-азербайджански, как должен себя вести мужчина в доме, — ничего не делать, но давать ценные указания. Играть в нарды. Кроме того, нам тут же доставили этот простой бакинский завтрак. В расширенном ассортименте — к икре добавили прозрачный, истекающий слезой балык (на что Рашид сказал — полезная рыбешка). Он хорошо знал русский, хотя в своем доме говорил по-азербайджански. С огромными пурпурным гранатами хорошо смотрелись (и съедались) — виноград без косточек, айва и полузагадочная зеленая фейхоа. Про нее Рашид сказал: “В ней витаминов больше, чем в аптеке на Торговой улице”. И съел сразу три штуки: “Люблю кисленькое”. В общем, наша кухня здорово расцветилась — по стенам повисли связки острого перца, фиолетовый лук, заплетенный в косички, украсил прозаические кухонные шкафчики. По вечерам от меня стойко пахло душистым коньяком “Бакы”. Жена с удовольствием тушила крепкие “синенькие” и на десерт подавала огромный сахарный арбуз такой сладости, что оторваться от него было невозможно. Мы и не отрывались. Только часто бегали в туалет. “Почки промываем”, — важно объяснял Рашид.
Жена пыталась приобщить его к русской литературе. Читала вслух детям “Чука и Гека”, “Муму”, “Повести Белкина”. Он слушал с удовольствием, но тут же комментировал: “Так не бывает, выдумки, жалко собак, хорошо стреляться за свою честь. Мой дед по маминой линии — профессор восточной литературы. Перечитал миллион книг, знает арабский, фарси. Интересно, он читал Пушкина? Наверно читал. Но я приеду и расскажу ему подробно”. Дубровский ему не понравился: “Слабак, из-за женщины предал друзей”.
Пролетели две недели. Он стал лучше ходить, почти не спотыкался.
В руке смог держать кусок хлеба и ровно его откусывать. Научил детей играть в нарды, а они его в “уголки”. За ним приехал отец, и Рашид уехал. Прощаясь, сказал: “Тетя Регина, я — человек, как открытая ладонь, — и показал свою крепкую ладошку, — а вот мой брат, тот другой человек, как сжатый кулак, никак не разожмешь. — И он показал не менее крепкий кулачок. — Такие мы разные люди. Я к вам всегда буду открытый”. Совершенно взрослое и толковое прощание. В этой раскрытой ладошке был весь Рашид. Про брата наговорил зря. Саид оказался мягким, добрым мальчишкой и очень жалел брата. Сейчас он архитектор и тоже частенько обращается ко мне за помощью.
В дальнейшем судьба нашего героя складывалась весьма успешно. Он окончил школу с медалью. Пару раз приезжал в клинику и рассказывал о своих достижениях. Поступил на юридический факультет. Хорошо учился и легко запоминал разные каверзные положения из юриспруденции. Сверхудачно женился, на очень красивой девушке. К тому же из бакинской элиты — хороших кровей и высокого положения. Это открыло ему многие двери. С молодой женой приходили к нам в гости. Девочка оказалась не только красивой, но и умненькой. Держалась просто и
искренне.
Моя жена, обожавшая всяческие культтрегерские штуки, немедленно
придумала всем детям задание: перерисовать интерьер кухни с репродукции Вермеера. Рашид отказался, а девочка быстро и довольно похоже нарисовала картинку. Радостно улыбнулась, когда ее похвалили: “Мне на свадьбу подарили диадему, мама Рашида сделала такой царский подарок. В ней столько бриллиантов, что надевать практически нельзя. Да и некуда. Не пойду же я в диадеме в гости или в кино. Или на базар. Поэтому я ее только без конца перерисовываю, знаю каждый камушек”. И она снова застенчиво улыбнулась. Рашид смотрел на скромную жену с большим одобрением: “Молодец, но скоро пойдут дети, некогда будет рисовать”.
