Новый мальчик - [35]

— Боже… Боже… Боже мой! Я было подумала, что вас сбросила лошадь!

Мисс Уэллингтон. Думая только о том, как бы схватить Сили, я не услышала ее шагов, а она с таким усердием собирала сосновые шишки, что и сама чуть не упала в обморок, увидев, что я в костюме для верховой езды лежу на спине под деревом.

Я все ей объяснила. Мисс Уэллингтон, сама порядочная чудачка, дослушав меня, не заключила, что я окончательно свихнулась.

— Какая замечательная мысль, — сказала она с восхищением. — Когда Чернышка заупрямится и не пойдет домой, я испробую ваш способ.

Я попрощалась и утащила Сили домой — было уже без пяти десять. В конюшню я влетела в самую последнюю секунду. А вечером сказала Чарльзу, что больше тянуть с Сили никак нельзя. Меня уже начали преследовать кошмары, как он рыщет по лесу в одиночестве.

Так что мы опять договорились, и экспедиция отправилась в путь. Однако с той разницей, что Сили стал на два месяца старше и настолько вырос, что корзина Шебы стала для него мала и нам пришлось купить другую. Мы выбрали похожую на клетку с куполообразным верхом и проволочной дверцей. Нам объяснили, что кошки, не любящие поездок — как прежде Соломон, а теперь и неукротимо идущий по его стопам громкоголосый Сили, — иногда чудесным образом меняются, если могут поглядывать наружу.

Ну, мы и купили эту корзину величиной с добрую собачью конуру (лучше взять попросторнее, сказал Чарльз, ведь неизвестно, каким вымахает Сили). И вот в ней-то на заднем сиденье сжался Сили — словно горошина с черной мордочкой в гигантском стручке, сплетенном из прутьев.

Мне было противно видеть его в ней, как и Сили находиться внутри нее, хотя, надо признать, все-таки не так, как в корзине, непроницаемой для взгляда. А я могла к тому же всовывать пальцы между прутьями, чтобы он грыз их, а не прутья (одеяльца мы в корзину не постелили, чтобы он его не изгрыз). И вот таким порядком мы доставили его с пустым желудком к ветеринару. На этот раз операцию назначали на утро — как особую любезность, чтобы он остался только без завтрака, а не без завтрака и обеда вдобавок. Эпидемия кошачьего гриппа кончилась, а день был теплый, и простуда ему не угрожала.

Единственно, чего мы не успели, это закрепить корзину еще парой ремней. Так что ее опоясывал всего один — точно поперек проволочной дверцы. Но чтобы сделать ее абсолютно силинепроницаемой, требовалось минимум еще два ремня. Ну, один раз как-нибудь сойдет, решили мы. Ветеринару мы его передадим из рук в руки, а после операции он будет еще не слишком твердо держаться на ногах и вряд ли попытается вырваться на волю. Собственно, потому-то мы и купили корзину так спешно — чтобы ему лежалось вольготно, когда он начнет приходить в себя.

Мы благополучно доставили его к ветеринару, и тот велел нам вернуться за ним перед обедом. Если, сказал он, Сили к тому времени очнется, мы сможем тут же забрать его домой. Если же нет, нам придется еще подождать.

Он предпочел не рисковать: заметив, что на нашей корзине есть только один ремень и зная даже лучше нас, на что способны сиамы, он после операции поместил Сили в клетку — из настоящих прутьев и с задвижкой снаружи, так что выбраться оттуда не было никакой возможности.

То есть до тех пор, пока задвижка оставалась задвинутой. Когда мы вернулись в указанный час, ассистентка пригласила нас сесть в приемной, а она пойдет посмотреть, очнулся ли он. Подавленные крахмальной белизной ее халата и компетентным видом, мы послушно сели — и ракетами взвились из наших кресел, когда несколько секунд спустя она вернулась — куда девался компетентный вид! — и, сжимая окровавленную руку другой рукой, пригласила нас зайти внутрь. Наш котик выскочил из клетки.

Теоретически Сили полагалось бы еще оставаться под некоторым действием наркоза и покорно позволить переложить себя в корзину. На практике же он оказался в полном сознании и крайнем бешенстве. Она открыла клетку, чтобы вынуть его, а он исцарапал ей руку и проскочил в аптеку. Не подпустил ее к себе, сказала она, и рычал на нее — ну, просто жутко.

Никогда еще наши сердца не открывались так нашему Новому Мальчику, как в ту минуту, когда мы увидели его, занявшего боевую позицию в углу аптеки — все еще грогги от наркоза, но готового стоять насмерть. Я окликнула его, и он сразу перестал рычать и позволил нам с Чарльзом взять себя на руки.

Чувствуя себя последними подонками — в том, что он вырвался из клетки, никто виноват не был, но какой ужас он испытал, когда очнулся в незнакомой клетке и решил, что всеми покинут! — так, чувствуя себя последними подонками, мы отвезли его домой. Он Голоден, заявил Сили, едва мы вошли в прихожую, и сразу же получил полную миску крольчатины. Он Сражался С Разными Людьми! — сообщил он Шебе между глотками, едва ее увидел. Было совершенно очевидно, что сама операция никакого беспокойства ему не причинила.

Но, полагая, что она положит конец его бродяжничеству, мы очень и очень ошибались. Два дня спустя он исчез, а когда мы его отыскали, то не в лесу — впервые в жизни он небрежно шествовал по дороге.

А я-то думала, что операция прекратит подобное, сурово сказала я, впуская его в калитку. А, так она же Против Девочек, ответил Сили, важно шагая к крыльцу. Теперь, когда они его больше не отвлекают, он сможет наконец стать заправским исследователем неведомых земель.