Новый Макиавелли - [89]

Алистеру также удалось призвать к некоему подобию дисциплины как традиционно буйных лейбористов-министров, так и журналистов; для этого потребовался изрядный волевой акт, который позднее был беззлобно спародирован в сериале «Гуща событий»[169]. Алистер научил лейбористов защищаться. Прежде партия отличалась чрезмерной пассивностью и замедленной реакцией на яростные выпады. Слишком часто лейбористы подставляли левую щеку. А ведь грязь имеет тенденцию прилипать, даже если поливают ею незаслуженно. При Алистере мы стали отвечать ударом на удар.

Мы учредили Опроверженческий отдел, сотрудники которого, подобно коршунам, бросались на каждую ложную историю о лейбористах и не оставляли на ней живого места. Пригодился печальный опыт Джона Керри, вовремя не среагировавшего на выпад против себя, который затеяла организация «ветераны катеров за правду»[170]. Промедление явилось одной из причин неудачи на президентских выборах 2004 года. Политикам кажется, что люди не поверят в клевету; так же казалось и Джону Керри, который, в отличие от Джорджа Буша, был истинным героем войны во Вьетнаме. В этом-то и заключалась новая хитроумная тактика политического советника Буша, Карла Роува, — направить вектор атаки не на слабости соперника, а на его заслуги. Именно такие атаки надо отражать сразу, с максимальной твердостью — иначе клевета налипнет и присохнет, сколь бы нелепой ни была. Почему политики и газетчики прибегают к подобной тактике? Потому, что она работает.

Заодно с Номером 10 мы унаследовали и выдохшуюся, бесполезную команду, призванную отвечать на удары прессы. Команда состояла из госчиновников; подвергаясь постоянным атакам, они словно окаменели в раз и навсегда усвоенной оборонительной позиции. Один из этих «защитников» постоянно предлагал заученный способ уничтожения той или иной лживой истории. При Джоне Мэйджоре в ходу была притянутая за уши «крикетная» метафора — дескать, дополнительные очки «защитников» не интересуют, им бы только воротца сохранить. Мы, как новое и популярное правительство, нуждались в упреждающей стратегии; нам надо было не просто реагировать на газетные статьи, но создавать их самим. Для этого требовался политический пресс-секретарь, который представлял бы интересы лейбористов так же хорошо, как и интересы правительства. У Джона Мэйджора были представители для прессы из госчиновников; когда бы журналисты ни задали вопрос о политике, они отвечали, что не уполномочены говорить о таких вещах, а спросить следует пресс-секретаря партии. А поскольку практически все вопросы, касающиеся деятельности Номера 10, могут рассматриваться одновременно в политическом и в правительственном аспектах, интервью неизменно заходило в тупик. На сем госчиновники и выезжали. Такого чиновника вдобавок очень легко втянуть в политику, как случилось с Бернардом Ингхамом, пресс-секретарем Маргарет Тэтчер. Поэтому-то мудрый премьер-министр выбирает на эту должность человека, разбирающегося в обеих сферах — и такого, который уйдет с Даунинг-стрит вместе со своим боссом.

Алистера Кэмпбелла незаслуженно обвиняли в политизации правительственной пресс-службы. На самом деле он способствовал росту профессионализма чиновников и модернизации этой сферы. Когда мы только начали работу на Даунинг-стрит, пресс-служба находилась в весьма плачевном положении; зато оставляли мы ее буквально расцветшей. Обратная сторона политических пресс-брифингов является сферой приложения усилий министерских советников и, конечно, самих министров. Именно советники по особым вопросам, всякие Дэмьены Макбрайды, Чарли Уиланы и Эды Боллсы, а вовсе не представители министерств, профессионально мочат репутации на страницах газет. Меня всегда удивляло, как этим убийцам удается убедить прессу замалчивать их деятельность, вне зависимости от количества обвинительных электронных и обычных посланий. А все просто: политические обозреватели от них зависят, ибо «кормятся» из их неоскудевающих рук и не имеют желания рисковать источником пикантных историй, раскрывая способы их получения.

Мудрый премьер всячески старается взять этот процесс под контроль. Ибо подобные действия пагубнее, чем что бы то ни было, сказываются на моральных качествах министров, вынужденных без конца прикидывать, кто именно под них копает, почему копает и как бы этому копателю достойно ответить. Единственный способ решить проблему — уничтожить разногласия между политиками, использующими своих советников для ведения подпольной войны.

В 2000 году Мо Моулем заподозрила вашего покорного слугу в такой деятельности и не преминула дать это понять. А все потому, что в прессе замелькали статьи о перспективах ее вступления в борьбу за пост мэра Лондона вместо Фрэнка Добсона. Мо даже советовалась с Тони — стоит или не стоит ей пытаться. Полагаю, она сочла газетные статьи попытками добавить ей политического веса. Однако вслед за «поддерживающими» статьями появилась статья неприятная — «Нью стейтсмен» написал, что, по мнению Номера 10, опухоль мозга уже начала свое пагубное воздействие на умственные способности Мо. Она ошибочно решила, что сплетню распустил я. И вот «Дейли мейл» назвала меня «отравителем с Даунинг-стрит», науськавшим прессу на Мо Моулем и на Фрэнка Добсона. Пошли перепечатки в других газетах. Я пригрозил судебным иском, одна газета согласилась извиниться и пожертвовать на благотворительность, но редакторы «Мейл», конечно, и бровью не повели. Я пытался убедить Мо в своей непричастности к сплетням; подчеркнул, что вообще не общаюсь с прессой. Мо требовала в знак примирения пропустить по стаканчику на террасе Палаты общин, на виду у политических обозревателей и членов Парламента. От мысли, что все станут на меня пялиться, мурашки бегали, однако делать было нечего — я согласился.