Новый град - [33]

Принцип Правильности в этой части района выражается в целом ряде обязательных для населения законов. Уклонение от Правильности наказывается строжайшими карами, главным образом, телесными наказаниями, которым всегда предшествует официальное и публичное объявление о времени исполнения наказания и о характере проступка провинившегося. Телесное наказание никогда не совершается в Промежуточной полосе. Подлежащий наказанию промежуточник переводится в Возвышенный центр, в экзекуторскую, особое помещение при Полицейской дирекции и так устроенное, что владыки, любители сильных ощущений, желающие присутствовать, могут остаться вне поля зрения преступника и спокойно предаваться созерцанию того или другого рода телесных истязаний. Неисправимые, после многократных наказаний, преступники подвергаются смертной казни или же отправляются на вечные работы в копи, где они находятся под ведомством междурайонной полиции. Огромное большинство жителей Промежуточной полосы подчиняется законам Правильности; этим живется весело, приятно и даже интересно. Умственный кругозор жителя Промежуточной полосы укладывается и необходимо должен укладываться в границах его территории, которая для него существует в виде двух концентрических и параллельных линий. Одна линия есть Предельная стена, за которой находится Лабиринт, представляющийся ему, как вечный ад и тление. Другая линия ему не видна; но он знает, что за рядом государственных канцелярий и учреждений увеселительного характера и позади тех мощных и страшных своей угрюмой массивностью крепостей, есть страна, где господствует беспредельная радость и счастье, вечное блаженство, царство всесильных владык-полубогов; там недоступный для него Возвышенный центр. Если промежуточник взлезет на крышу своего дома, то в ясную погоду он может разглядеть бесформенный массив блистающего золотого купола Высокого Собрания, куда Верховные владыки иногда сходятся для обмена мнениями. Только весьма редкие из жителей Промежуточной полосы знают в лицо какого-нибудь владыку, но никому, даже самому выдающемуся из промежуточников, не дозволено знать больше, чем одного владыку.

Улицы Лабиринта всегда оживлены народом. Не существует средств прямого принуждения к труду, а потому многие из жителей не идут на фабрику, когда не чувствуют расположения работать; другие идут работать лишь тогда, когда уже все съестные припасы вышли и предвидится голодная неделя. Наконец, есть и такие люди здесь, которые сами никогда не работают, но под влиянием страха заставляют работать на себя других; они принуждают своих подневольных отдать им часть полученных продуктов или трудовые знаки. Люди на улицах находятся в движении, чаще сходятся в группы, привлеченные каким-либо предметом общего интереса; они толкуют, ссорятся между собой, часто вступают в драки; иногда поют какие-то странные и дикие песни; танцуют почти всегда один и тот же танец, каждый танцор в одиночку кружится на одном месте, медленно раскачивая телом под такт песни, которую он сам или его друг напевает; часто видны сцены полового разврата и жестокой расправы над более слабыми индивидуумами, которые почему-либо отказываются исполнить требования более сильных или паразитов. Насилия, жестокости и половой разврат обыкновенно являются способами, которыми паразиты мстят своим подчиненным или заставляют их работать на себя. Жестокости бывают утонченными и долгими и обыкновенно заканчиваются тем, что изуродованный и окровавленный подчиненный вынужден оставить свое беспечное времяпрепровождение на улице и возвратиться в свое логовище, где он остается под стражей паразита до следующего утра, а потом уже с большей охотой идет на фабрику работать.

Собственно, большое, массовое движение людей по улицам Лабиринта начинается тогда, когда жители, возвратившись домой с фабрик и покушав, выходят обратно из домов и рассыпаются по всем улицам. В эти часы Лабиринт подобен муравейнику, в котором люди двигаются во всех направлениях, бродят без цели во все стороны и вокруг одного и того же места. Крики, говор, смех, гулкие восклицания и несметный топот движения, — все это превращается в невообразимо оглушающий шум и хаос. Люди бродят по всем улицам; одна толпа сталкивается с другой; происходит распыление и обратное сплочение в мелкие группы. Люди различных кварталов смешались между собой и, вследствие плохого освещения на улицах, никто более не в состоянии отличать своих от чужих. То здесь, то там происходят свалки; раздаются дикие крики озлобления и отчаяния; люди, лишенные оружия, зубами впиваются в тела своих смертельных врагов момента; кулаками бьют в наиболее уязвимые части тела и руками судорожно охватывают шеи противников и душат до последнего издыхания. Другие люди на борющихся и в последней агонии, барахтающихся по земле людей не смотрят, но, переступая через их тела, продолжают, свое бесцельное движение вперед. Вдруг ужасающий гул толпы слышен; множество людей бежит куда-то, возбужденные неизвестно чем, как будто все они, вдруг, попали под действие одной электрической волны, внезапно спустившейся из высших слоев атмосферы; страх и трепет распространяются во все стороны от бегущих в беспамятстве людей. Но вдруг возбуждение проходит, в момент наступает затишье и люди по-прежнему толпами бродят бесцельно вперед или, кружась на одном месте, гневно наталкиваются друг на друга. Этот процесс хаотического движения людей продолжается до поздней ночи.