Новый град - [18]

Проф. Соколов стукнул палкой о пол и на стене перед зрителями появилось изображение мужских половых органов. «Перед вами увеличенный фотографический снимок наружных половых частей мужчины», — произнес профессор, указав пальцем на изображение, и перешел к подробному описанию анатомии и физиологии этих органов. Далее он приводил еще новые иллюстрации, как поперечные и продольные сечения органов и микроскопические препараты, стараясь сделать свое изложение по возможности более очевидным и вразумительным для своей аудитории. При демонстрации женских половых органов был пущен в ход кинематограф. Скрытая с виду красным бархатом, женщина оставляла обнаженными нижнюю часть живота, половые органы и бедра и медленно двигалась таким образом, что наиболее выставлялась на вид та часть, которая в тот момент описывалась профессором. После описания наружных органов показывались изображения всей системы внутренних половых частей женщины и микроскопические препараты. Перейдя к изложению правил кормления новорожденных, проф. Соколов дал целый ряд кинематографических изображений женских грудей, только не в периоде беременности, а молодых и привлекательных девичьих грудей; при этом он демонстрировал способы приложения к ним новорожденных, а также и все правила ухода за грудями до и после родов. Наконец, профессор обратил внимание своих слушателей и слушательниц на то, что непосредственная цель полового акта есть депозиция мужского семени, содержащего зародышевое начало, в половую систему женщины, и он снова стукнул палкой о пол, и кинематографический аппарат стал изображать на полотне сам половой акт.

Молодой мужчина и молодая женщина, облаченные в легкое одеяние, были представлены на сцене; своими телодвиженями и действиями они стремились показать, каким образом совершается естественный акт половой любви. Правила этой семейной функции предписывались Психологическим институтом. Молодому народу представлялось зрелище, которое должно <было> произвести на них сильное впечатление и вызвать чувственную реакцию для того, чтобы они могли с успехом, несколько часов спустя, сами воспроизвести половой акт. Окружающая обстановка, одеяние героев сцены, возбуждающие похоть, имели целью вызвать ряд воспоминаний в молодых зрителях, когда вскоре они сами будут облачены в точно такое же одеяние и оставлены сами, как супруги, в такой же интимной домашней обстановке. Забота Психологического института состояла в том, чтобы разбудить заснувшие чувства, чтобы расшевелить половую страсть; необходимо было столкнуть молодой народ с того состояния вегетативной инерции, в котором они находились под влиянием культа Правильности. Это требовалось самой Правильностью. Великий, универсальный принцип — Правильность, развиваясь, непреложно достигает высшего момента своего развития, когда он обращается в свою собственную противоположность. Эта, сама по себе очевидная необходимость социальной метаморфозы в развитии принципа Правильности, представляется в реальности отношений индивидуумов, как мистерия, и воспринимается каждым индивидуумом, как таинство. Обращение Правильности в свою собственную противоположность есть только момент развития принципа. В действительности нарушается весь строй Правильности только на одно мгновение и выражается на высшей точке своего развития, как мгновенное исчезновение разумного «Я», как временное прекращение деятельности свободного разума; и обретающийся в человеческом организме зверь разнуздывается, и он воспроизводит род. Поставленная Психологическим институтом цель достигается вполне. Зрители и зрительницы мало-помалу проникаются необходимым чувством.

В аудитории господствовала мертвая тишина. Сам проф. Соколов во время этой демонстрации не произнес ни одного слова. Редко-редко всеобщее напряженное молчание прерывалось вздохом мужчины или взвизгиванием женщины. «Эти, наверное, будут иметь четырехдетные семьи», — думал про себя опытный и всезнающий профессор, но не дал себе труда, чтобы пойти и узнать, кто были те, которые вздыхали или взвизгивали, чтобы заблаговременно их передать на попечение Психологического института.

Глава пятая ТЕАТР «СМЕХ № 5»

Согласно инструкциям на свадебный день, Иван Васильевич вместе со всеми членами своей семьи сопровождал невесту, Ольгу Ивановну, в театр «Смех № 5». Станция подземной железной дороги, где остановился их поезд, называлась: «Смех № 5». Стены, потолок и пол, крытые разноцветным кафелем всевозможных форм и размеров, были разукрашены многочисленными изображениями смеющихся лиц и смешных фигур. Как только толпа празднующих людей вышла из вагонов, стал раздаваться громкий смех и шумные выкрикивания. Смеялись всему: и смешным изображениям на стенах, и необыкновенным нарядам участников празднества, и какой-нибудь странной выходке соседа, и своему собственному, неосторожному или намеренно-эксцентричному движению. Но, главным образом, смеялись потому, что теперь следовало смеяться и не надо было ни о чем думать. Иван Васильевич, в сапожках и плотно облегавших его крепкие икры чулках, в коротких штанишках в обтяжку, был очень смешон. Он, как и многие другие, носил длинную палку в руках, ибо по выходе из станции предстоял довольно крутой подъем по гладкой мостовой. Ольга Ивановна, в коротенькой юбке, показывала свои голые, стройные и крепкие ноги на несколько вершков выше колен. Выйдя из станции, она, как и все другие невесты, пустилась бежать вверх на гору. Женихи, не отставая, погнались вслед за своими невестами. Вскоре все смешались; разносился шум и хохот со всех сторон. Были моменты, когда Ольга Ивановна хотела узнать среди толпы молодых людей своего суженого, но это было невозможно: Николай Андреевич имел серые глаза, которые ей нравились, она это хорошо помнила, но теперь в беспорядочном шуме и хохоте у всех глаза были полузакрыты. Никто из будущих супругов не узнавал друг друга, но каждый знал, что все были тут. Впрочем, было бы совершенно неправильно, если бы Ольга Ивановна, узнав своего жениха, стала бы с ним разговаривать; это было бы неправильно лишь потому, что в этом месте встреча молодых пар не предвиделась предписаниями.