Новый баланс сил: Россия в поисках внешнеполитического равновесия - [12]

Следующей — с XVIII века — стала самоидентификация российских элит, связанная с Западной Европой, европейской цивилизацией. Таким образом Россия из центра вселенной переосмысливалась в соискателя признания со стороны индустриально и цивилизационно более продвинутых и поэтому скептически и часто враждебно настроенных по отношению к российским «выскочкам» западных соседей. Россия разомкнулась, открылась Западу. Надо только иметь в виду, что модернизационные усилия «немца» Петра I и его наследников, включая урожденную немку Екатерину II, были направлены не на то, чтобы превратить Россию в Европу, а на то, чтобы стать вровень с европейскими державами. В то же время этот поворот породил в высших классах русского общества комплекс ученика, подражателя, «русского европейца» — качество, неизжитое до сих пор, а после распада СССР даже укрепившееся. В петербургский период своей истории Россия, сознавая свою технологическую отсталость, стремилась — и небезуспешно — компенсировать ее различными видами ресурсов: демографических, мобилизационных, духовных и других.

В начале ХХ века европейскую ориентацию сменила коммунистическая утопия. Советская Россия превратилась в цивилизационную альтернативу капиталистическому Западу, приобрела сторонников и последователей во всем мире и вновь — как во времена православной Московской Руси — стала центром мироздания, теперь уже социалистического. Говоря словами поэта Владимира Маяковского, «собственная гордость» «советских» вознесла их до глобальных высот, но одновременно породила беспрецедентную замкнутость, закрытость страны от внешних влияний, тлетворных для системы. Советский Союз добился положения мировой сверхдержавы, соперничавшей с другой сверхдержавой — Соединенными Штатами Америки, но оставался закрытым обществом. Этот период оставил нам в наследство глобализм мышления и действий и особо трепетное отношение к международному статусу страны.

СССР погиб, оказавшись не в состоянии пережить свой первый общий — но не летальный — кризис. Крах и распад сверхдержавы стали не только геополитической, но и психологической катастрофой, оставившей глубокую травму. Круто развернувшись в очередной раз, Российская Федерация, позиционировавшая себя как основного наследника и государства — продолжателя СССР, попыталась поначалу интегрироваться в мировой Запад, даже стать своего рода «третьим Западом» (наряду с США и ЕС) в рамках евро-атлантического мира⁵. Эта попытка, как известно, завершилась неудачей, причины и следствия которой будут подробно проанализированы в исторической части книги.

Перестав быть Востоком и не став Западом, Россия в XXI веке становится Севером, но при этом не геополитическим северным полюсом, а отдельной величиной глобального уровня.

Удастся ли ей удержаться в положении независимого игрока, покажет время. Многое зависит от того, будет ли современное российское государство следовать заявленным ценностям: оба предшественника РФ — СССР и Российская империя — погибли именно из-за эрозии, а затем и краха официально преобладавших систем ценностей. Образно говоря, империя явно предпочла Рим — Иерусалиму, а СССР силу — правде.

Ценности

Часто при обсуждении внешней политики ценности считаются камуфляжем интересов. Это верно, если речь идет о ценностной риторике, прикрывающей действительные цели государств. В то же время нельзя не видеть, что первоосновой интересов являются базовые ценности, ради которых только и стоит жить, а если придется — пожертвовать жизнью. Это справедливо и в отношении людей, и применительно к странам. По сравнению с современными европейскими российские базовые ценности заметно консервативнее. Это относится к таким фундаментальным вопросам, как значимость и сама сущность семейного союза, традиционный взгляд на проблему пола, роль религии в частной жизни и в жизни общества. Эти различия имеют значение и для международных отношений России.

Главной политической ценностью в истории русского (здесь это слово употребляется как синоним «российского») народа является его государство. Постоянная необходимость наведения порядка у себя дома, а затем — выживания в борьбе с многочисленными соседями, начиная с вошедших в поговорку печенегов и половцев, отсутствие естественных препятствий — линий защиты от возможных противников — делали военную организацию всего народа первостепенной необходимостью. Как и военные вопросы, связанная с ними внешняя политика стала и остается исключительной прерогативой первого лица, каков бы ни был его официальный титул. С этого первого лица — символа государства — был и основной спрос за неудачи. Вертикаль власти стала в российских условиях основным принципом не только военного командования, но и государственного строительства и управления и остается им по сей день.

В то же время и в противовес сказанному, русскому человеку свойственно стремление к природной свободе и воле. Идеальное государство для него — не свод законов и бюрократическая машина для их исполнения, а дом справедливости, в котором порядок основывается на совести, а не на законах. Это — важная иррациональная сторона русского сознания, дополняющая соседствующую с ней рациональность, а иногда подавляющая ее. Поэтому вслед за обеспечением внутреннего порядка и внешней безопасности важнейшей ценностью являлась и остается