Новый альбом - [23]

Миновав несколько пластиковых шезлонгов — одного взгляда хватило, чтобы понять, что ему не стоит даже пробовать садиться на них, он увидел одиноко стоящий большой деревянный чурбак — наверное, на нём кололи дрова для расположенного неподалёку резного навеса с мангалом. Вокруг никого не было, и Степа, ускорив шаг, сел на чурбак и перевёл дух.

Ему стало намного спокойнее — он больше не возвышался над собравшимися, как вышка, да и люди, кажется, стали меньше замечать его, проходя мимо и обсуждая какие-то свои вещи.

Степа сидел и молча рассматривал собравшуюся публику.

Они были маленькими. Раньше почему- то ему не приходило в голову думать так об окружающих — в конце концов, это он был большим, а остальные-то были нормальными. Но здесь, на этой дорогой загородной вилле, ему показалось именно так. Большая часть была в возрасте, а молодые так же холодно и надменно вели себя, тем самым уравнивая себя со стариками. Женщины были дорого одеты в разноцветные вещи и увешаны драгоценностями — Степа, с высоты собственного роста, видел только блеск побрякушек в свете ярких ламп, мужчины тоже были ухоженные, с кучей аксессуаров, типа платков, запонок или дорогих часов.

Все это сверкало и переливалось, как маленькие елочные игрушки. Когда он вырастет, подумал Степа, все эти люди станут для него размером как пёстрые игрушки его сестры. Вон той тётке, например, отлично подошла бы пара кукольных нарядов вместо надетого на неё уродливого балахона, увешанного погремушками.

Нади все не было, и Степа сидел, низко нагнув голову и изредка посматривая по сторонам. Ему хотелось уехать отсюда как можно скорее — все вокруг давило и угнетало его. Он пытался справиться с собой, но получалось довольно плохо.

Вдруг из дверей напротив него на лужайку вышел маленький, одетый в синий деловой костюм старичок. Он обвёл двор глазами, с кем- то поздоровался, затем увидел Стёпу и пошёл прямо к нему, огибая шезлонги и кивая головой собравшимся. Степа, заметив это, подобрался, состряпал на лице подобие улыбки и ждал, что произойдёт дальше.

Когда старичок подошёл совсем близко, Степа встал.

— Здравствуйте — негромко сказал он и, чуть помедлив, протянул свою руку Стёпе.

Его ладонь была тонкой и сухой, словно лапка какого-то насекомого. Маленькие глазки буравили Степу, как личинки короедов. Так смотрели на него везде, куда он приходил со своими предложениями и идеями. Снизу вверх, но как на большую, деликатную и неприятную проблему, впрочем, не особо значительную, чтобы сильно беспокоиться.

Несколько секунд старичок изучал Стёпу глазами.

— Я — отец Нади — наконец заговорил он. — А вы, я так полагаю, Степан?

Степа молча кивнул, словно проглотив язык.

Старичок деликатно прокашлялся.

— Не буду ходить вокруг да около. Я привык решать вопросы прямо и без отлагательств — так требуют законы бизнеса. Поэтому, поймите меня правильно, я совсем не хотел бы вас обидеть — он сделал паузу и бросил а Степу быстрый взгляд — как он реагирует на то, что слышит. Стёпа всё так же молча смотрел на него, совершенно опешив.

— Я хотел бы поговорить с вами о моей дочери — опять покашляв, продолжил Надин отец. Голос у него был спокойный, отстранённый и не терпящий возражений — возникало ощущение, что он говорит не с человеком, а начитывает инструкции для секретарши на автоответчик. — Я думаю, для вас самих не секрет, что вы Наде абсолютно не пара.

Повисла тишина. Степа, ожидав чего угодно, но не подобного разговора, совсем растерялся.

— А кто вам сказал, что мы пара? — спросил он, ещё надеясь, что всё это какая-то дурацкая шутка.

— Вы понимаете, о чём я говорю — поморщился Надин отец. — Давайте с вами поговорим как мужчина с мужчиной. Я помогу вам. Вы знаете, есть отличные места для жизни людей с нарушением роста. Вы же хорошо знаете, что в современном городе вам делать нечего — он просто не приспособлен к жизни для гигантов. Но за пределами существуют целые поселения, где довольно комфортно проживают ваши братья по несчастью — простите, если я слишком прямолинеен для вас — он скривился в извиняющейся гримасе. — Но попасть туда не просто. А я могу поговорить кое с кем, и всё уладить. — он замолчал и уставился на Степу своими маленькими холодными глазками.

Степа стоял, сгорбившись, и разглядывал Надиного отца. Он едва доходил ему до пояса, и если бы ему захотелось, он мог бы одной рукой взять его за шею и поднять в воздух — так, просто посмотреть, что из этого получится — как он будет вещать, барахтаясь у него в руке? Внутри появилось какое-то новое, незнакомое ощущение. Этот маленький человек стоит, говорит что-то о помощи, а ведь Степа мог бы сейчас сделать так, чтобы о помощи просили они все… Будто что-то, державшее его раньше, вдруг оборвалось в нём и сейчас могло вырваться наружу, сметая всё на своём пути. Степа, пытаясь унять дрожь в руках, криво усмехнулся и спросил:

— А с Надей вы про это уже говорили? Делились этой вашей идеей?

Надин отец опять поморщился.

— С ней об этом говорить нет надобности. Вы поймите — как вас там, Стёпа, да? — всё дело в том, что у нас в семье сейчас довольно сложный период во взаимоотношениях с дочерью. Они и так были непростые, но сейчас все дошло до какой-то критической точки. И я думаю, что вся её дружба с вами — не более, чем попытки насолить родителям и доказать, что она может поступать так, как ей взбредёт голову. Наверное, ничего лучше, чем притащить сюда вас, она придумать не смогла. Так что вы уж простите её — такая уж она у нас получилась — он развёл руками. — Не знаю, что уж она вам там наплела — я просто говорю вам всё, как есть. Она хитрая, капризная и коварная особа — и если вы сами это сразу не поняли, поймите это хотя бы сейчас. Я говорю это всё для вашего же блага — он замолчал и развел руками, ожидая Стёпиной реакции.