Новый Афонский патерик. Том I. Жизнеописания - [65]

В сей жизни старец Евфимий не насладился сном и не отдохнул, но сейчас Праведный Судия Господь да упокоит его в нескончаемом блаженстве.

Знавшие старца с умилением вспоминают его как святого человека.

Благословение его и молитвы да будут с нами.

Аминь.

23. Старец Митрофан, насельник монастыря святого Павла

Старец Митрофан родился 21 февраля 1917 года в селении Ко́рфион на греческом острове А́ндрос. Его родителей звали Иоаннис и Елена Ко́ндис. В святом крещении ему было дано имя Георгий. Придя в совершенный возраст, Георгий стал мичманом королевского военного флота. Как только он женился, его жена тяжело заболела, у неё парализовало ноги. Георгий стал ухаживать за ней, однако через несколько месяцев жена скончалась. После её смерти Георгий прочитал у апостола Павла и у святого Космы Этолийского,[181] что вдовцу лучше не жениться вновь, а стать монахом. Детей у него не было, а значит, не было и обязанностей. Поэтому Георгий оставил мир и пришёл на Святую Афонскую Гору. Ему было около 45 лет. О его жизни в миру не известно больше ничего, поскольку сам старец никогда и никому о ней не рассказывал.

Перед уходом в монастырь Георгий раздал всё своё имущество бедным, и взял с собой только 20 тысяч драхм. Совершив паломничество по всем афонским монастырям, он ни один из них не смог выбрать. Затем ещё раз обошёл все обители по кругу и, наконец, остался в монастыре святого Павла. На Духовном соборе монастыря, куда его пригласили перед тем, как принять в послушники, он сказал: «Знаете, я обошёл все монастыри. Здесь мне по душе». Двадцать тысяч драхм он отдал игумену. Когда Георгия спросили: «У тебя что – нет родных, которым ты мог бы отдать эти деньги?» – он ответил: «Родные своё взяли. Возьмите, пожалуйста, эти деньги и молитесь об упокоении душ моих усопших родителей».

Через несколько лет, 30 января 1965 года, Георгий был пострижен в монахи с именем Митрофан. Став монахом, отец Митрофан начал вести безукоризненную жизнь и заниматься духовным деланием. Он был образцом странничества, послушания, умной молитвы и монашеской акривии.

Отец Митрофан за свою монашескую жизнь только однажды выехал в мир: за год до кончины по состоянию здоровья старец был вынужден лечь в больницу. Он не имел никакой связи с родными. Он дошёл до вершин странничества. Однажды в монастырь приехал его родной брат. Отец Митрофан сказал брату: «Здравствуй!» – и этим общение ограничилось. Брат бежал за ним, желая с ним поговорить, но старец Митрофан ничего не отвечал, занимаясь своим послушанием. Уезжая, брат достал из кошелька 20 тысяч драхм и предложил их отцу Митрофану. В 1970-е годы это была значительная сумма. «У моего монастыря есть все, что нам нужно», – ответил отец Митрофан и денег не взял. Больше брат старца в монастырь не приезжал. В следующий раз навестить отца Митрофана приехали его племянники. Поздоровавшись с ними на монастырском дворе, он больше не проронил ни слова. Вернувшись в мир, племянники отправили отцу Митрофану денежный перевод. В расстроенных чувствах старец пришёл к игумену и сказал: «Геронда, прости меня. Они ввели меня в искушение. Возьми, геронда, эти деньги для нужд обители, чтобы я не послал их назад».

Около 20 лет отец Митрофан нёс послушание в архондарике. Некоторые паломники приезжали в монастырь святого Павла специально, чтобы посмотреть на отца Митрофана. Все знали, что это тот самый архондаричный, который не разговаривает, при том, что архондарик – это место, где люди естественным образом знакомятся, беседуют. Ему присылали письма и открытки, но он даже не дотрагивался до них. Некоторые спрашивали:

– Отец Митрофан, помнишь нас? Мы были здесь в прошлом году.

Желая избежать разговора, отец Митрофан отвечал:

– Да, благословенная душа, сейчас начнут звонить к службе…

– Разве Вы не помните: ну, мы ещё были с группой ребят с теологического факультета?..

– Старец сказал, чтобы мы не опаздывали на вечерню, опаздывать на службу нельзя, – отвечал отец Митрофан.

Иногда, желая избежать бесцельных расспросов, отец Митрофан говорил: «Я этого не знаю, спросите об этом у игумена».

Когда у старца интересовались, откуда он родом, то, избегая ответа, он вслух произносил Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, помилуй нас». Но если человек настаивал: «Но я же спросил Вас, откуда Вы родом!» – старец твердо отвечал: «Я Вас попрошу!..», а потом более громким голосом произносил: «Господи Иисусе Христе, помилуй нас». Особенно отец Митрофан избегал бесед с людьми мирскими. Когда ему задавали вопрос: «Геронда, когда Вы пришли в монастырь?» – он отвечал: «Такие вещи знает игумен». Несмотря на такое поведение, люди не обижались на старца и не расстраивались из-за того, что он отказывался разговаривать с ними. Напротив, они потом присылали в монастырь открытки, в которых писали: «Поздравляем вас с вашим архондаричным!»

И действительно, старец Митрофан был достойным того, чтобы «с ним поздравлять». Насколько он избегал общения с паломниками, настолько был тщателен и безупречен в своём послушании и делал всё, чтобы доставить им покой. Паломники чувствовали эту любовь. Неся послушание в архондарике, старец в течение многих лет стирал простыни собственными руками, которые были в крови от соды и стиральных порошков. Ни одному человеку старец не дал повода осудить его за нерадение в послушании. Он был молчаливым, подчёркнуто вежливым, к любому человеку обращался «на Вы» и никогда никого не осуждал.